Даже председателя КГБ В.Е. Семичастного сняли после подобного скандала с С.И. Аллилуевой. При этом ему не дали санкции использовать все оперативные возможности для того, чтобы парировать диверсию Запада. «…Когда Светлана Аллилуева переправилась на Запад, я на политбюро докладывал о контрмерах. Говорил, что у нас есть возможность немедленно опубликовать ее «Письма к другу» в одном из зарубежных изданий и не дать иностранным спецслужбам – а это было накануне 50-летия Советской власти – напичкать туда что-то такое, что сможет нанести нам вред. А у нас был экземпляр этих писем, и мы видели, что ничего там крамольного нет, кроме ушата грязи на своего отца. Она хвалила Хрущева, Косыгина, радовалась, что, наконец, избавилась от охраны, что живет в той же самой квартире… Но мне на политбюро сказали: «Что, мы сами, своими руками будем обмазывать себя грязью?» Говорю: «Я вам две недели назад посылал эти «письма», почитайте, какая же там грязь? Я же предлагаю не во вред государству». Но взяла верх осторожность, воспитанная годами: держать и не пущать» [1.34. С. 3].

В публикации, посвященной юбилею газеты «За рубежом», ее главный редактор Д.Ф. Краминов рассказывает, как и почему состоялось возрождение этой газеты, до этого издававшейся в 1932–1938 годах. «Перед самым открытием первого съезда Союза журналистов СССР (ноябрь 1959 года) в комнате ожидания за сценой Колонного зала Дома союзов собрались члены Президиума ЦК КПСС и секретари ЦК, главные редакторы центральных газет, организаторы съезда – руководители оргбюро Союза. Н.С. Хрущев, любивший и умевший захватывать внимание слушателей, рассказывал, что получил от президента Эйзенхауэра не то жалобу, не то упрек: американские газеты, в частности «Нью-Йорк таймс», публикуют выступления советского руководителя либо полностью, либо в больших выдержках, а советские газеты публикуют речи и заявления американского президента в кратком изложении. Президент хотел, чтобы восторжествовало равенство: пусть «Правда» отводит ему, Эйзенхауэру, столько же места, сколько «Нью-Йорк таймс» Хрущеву.

Возник разговор. Редакторы заметили, что у этих газет далеко не равные тиражи: у «Нью-Йорк таймс» – 360 тысяч экземпляров, у «Правды» – больше 8 миллионов. Было тут же подсчитано, что на одного американского читателя Хрущева придется почти 25 советских читателей Эйзенхауэра.

– Это уже не неравенство, а большой перевес в пользу американцев, – сделал вывод Л.Ф. Ильичев, возглавлявший Отдел пропаганды ЦК КПСС.

– Да, это, конечно, неравенство, – согласился Хрущев и, подумав, предложил:

– Нам бы нужно такое издание, чтобы оно публиковало американские и другие важные документы, заявления и речи примерно в таком же объеме, как в иностранных газетах.

– И не только официальные речи, заявления, документы, – заметил О.В. Куусинен, член Президиума, секретарь ЦК, своим обычным тихим голосом с присущим ему финским акцентом. – В зарубежной печати много интересных и познавательных статей, с которыми советским людям полезно познакомиться.

Понимающее молчание других членов Президиума и секретарей ЦК было равнозначно общему одобрению. (…)

Несколько дней спустя на приеме, устроенном правительством в Кремле для делегатов и иностранных гостей съезда, Хрущев вернулся к своему предложению в разговоре с только что избранными руководителями Союза журналистов, изложив свое представление о новом издании:

– Оно (…) знакомило бы наших читателей с разными политическими явлениями и течениями.

– И с чуждыми нам? – обеспокоенно спросил один из слушателей.