Откуда же он узнал, на какой улице мы будем убивать зомби… Наш город хоть и небольшой, по сравнению с той же Москвой, но найти в нём группу из десяти человек, за какой-то там час при таком тумане… Шансы около одного процента. Да ещё и напали именно на отряд девушек и именно, когда мы отвлеклись на помощь другому отряду. Слишком много совпадений для случайности.

Список улучшений ДНК оказался не таким уж большим. За пять минут я просмотрел его полностью, внимательно перечитав каждое описание по два раза.

Самым оптимальным было всё же улучшить бонус к опыту за 200 ДНК и усилить защиту на 5 % ещё за 100 микромолекул. Ясно же, что меня здесь держат не для красоты. Завтра планируется какое-то шоу, наверняка с участием заключённых. Самые очевидные варианты – нас заставят убивать друг друга или заражённых. Тут мне и пригодятся эти улучшения.

Да и после обретения свободы, они не потеряют своей актуальности, как, например, ночное зрение, которое легко заменить фонариком.

Генные модификации:

Бонус получаемого опыта: +10 %.

Уменьшение получаемого урона: – 5 %.

Готово. Осталось 24 ДНК, за которые мне ничего не купить. Кстати, открылось уменьшение урона на 10 %, уже за 200 ДНК и увеличение опыта на 15 % за 400. Это ж сколько людей нужно убить… Хотя, на стороне Демона куда больше народа, который заслуживает сдохнуть. Тот же надзиратель в хоккейной маске…

Как и в прошлый раз, после изменения моего организма, меня накрыла головная боль. Только в этот раз добавилась ещё и колюще-режущие ощущения по всей коже. Как будто мне делают татуировку одновременно сотня мастеров. Надеюсь, никаких рисунков и узоров на ней не останется. Ведь тату – это на всю жизнь. И даже чуть больше…

Вскоре ощущения сменились чуть менее болезненными. Примерно, как после солнечного ожога. Если не двигаться – кожа и не болит. Но стоит её немного растянуть или к чему-то прикоснуться – боль вспыхивала новыми красками.

Можно было ещё вложить очки характеристик в здоровье или силу, то есть в физ мощь. Но я всё ещё мечтал о магических навыках и не стал менять свою мечту из-за какого-то Демона.

Радовало, что мой сокамерник перестал ныть. Он даже попытался заговорить со мной:

– Г-где мы? Что с нами будет?

– О, и тебе привет. Или как там… Вечер в хату.

– Ч-что?

– Да так, пошутить пытаюсь.

– Н-не смешно.

– Да понял уже. Мы в камере, а точнее, в контейнере. Хорошего ничего нас не ждёт, но это не повод рыдать.

– И ч-что теперь делать? Я не хочу умирать.

– А я прям горю желанием. Не ссы, что-нибудь придумаем.

– Эй вы, уроды, заткнитесь уже и дайте поспать! – пробасил голос из соседского контейнера.

На него я никак не отреагировал. Не до него как-то.

Вместо этого я вернулся в свой угол, отчего вагонетка наклонилась.

– Слушай, сосед, кстати, как тебя?

– Ваня.

– Я Никита. Значит, слушай, Ваня, не мог бы ты отползти к двери.

– З-зачем?

– Чтоб нас не качало. Я попробую пробить дыру.

Послышалась возня, и вскоре наша камера выровнялась. Тогда я и попытался пробить отверстие в железной стенке. Она оказалась крепче, чем я думал. Пришлось бить сильнее, чем я снова привлёк надзирателя.

– Эй, сказано же было, не шуметь! – не открывая окошка, выкрикнул он.

После этого мой сокамерник взвизгнул и побежал ко мне. Я догадался, что надзиратель разогрел металл возле двери.

Ваня не добежал даже до середины контейнера, как упал, остановленный цепями.

За дверью раздался радостный смех Джейсона.

– А я предупрежда-а-ал, – с наслаждением протянул он.

Вот же ублюдок. Он даже не мне сделал больно, а невинному парню. Тот, кстати, снова принялся всхлипывать.