– Я знакома с ней около трех лет. Она была очень ко мне добра.

– Ну, я бы не назвала ее добрым человеком, у нее довольно острый язык.

Эмили улыбнулась:

– Она очень умна и остроумна.

– А с маркизом Уолдерхерстом вы знакомы? – осведомилась миссис Брук.

– Нет, – ответила Эмили, не принимавшая участия в той части жизни леди Марии, в которой присутствовали кузены-маркизы. Лорд Уолдерхерст никогда не посещал чаепитий – он приберегал себя для званых ужинов.

– А вы обратили внимание на того господина, который уехал в двуколке? – живо поинтересовалась миссис Брук. – Кора полагает, что это и есть маркиз. Слуга, который его встречал, был в той же ливрее, что и наш, – и она кивнула в сторону возницы.

– Это один из слуг леди Марии, – пояснила Эмили. – Я видела его на Саут-Одли-стрит. И лорд Уолдерхерст должен посетить в Моллоуи, леди Мария говорила об этом.

– Вот так, мама! – воскликнула Кора.

– Что ж, конечно, если и он здесь, тогда визит обещает быть интересным, – откликнулась миссис Брук, и в голосе ее почудилось некоторое облегчение. Эмили предположила, что мать хотела поехать куда-то в другое место, но дочь твердой рукой направила ее в Моллоуи.

– В этом сезоне в Лондоне о нем много говорили, – продолжала миссис Брук.

Мисс Кора Брук рассмеялась:

– Мы слышали, что по меньшей мере полдюжины юных леди вознамерились выйти за него замуж. Полагаю, для него будет приятным разнообразием встретить равнодушную к нему девицу.

– Однако не стоит быть слишком уж равнодушной, Кора, – довольно неуместно заметила ее мать.

Это было неосторожное замечание, и миссис Брук слегка покраснела. Если бы мисс Эмили Фокс-Ситон была более проницательной, она бы пришла к выводу, что во время этого визита лорду Уолдерхерсту может грозить опасность со стороны пикантной, красивой, но равнодушной молодой особы из Цинциннати и ее довольно бестактной матушки. Впрочем, представив картину в целом, можно было бы сказать, что именно бестактность матушки могла бы служить ему своего рода защитой.

Но Эмили всего лишь рассмеялась, так как сочла это замечание просто милой шуткой. Она с готовностью видела милую шутку во всем.

– Что ж, он может составить прекрасную партию для любой девушки, – сказала она. – Вы знаете, он так богат. Очень-очень богат!

По прибытию в Моллоуи их проводили на лужайку, где под раскидистыми деревьями был сервирован чай с маленькими горячими пирожками и где уже расположились гости с чайными чашками в руках. Здесь было несколько молодых женщин, и одна из них – очень высокая блондинка с огромными глазами цвета незабудок и в платье того же оттенка, что и глаза, – считалась признанной красавицей прошедшего сезона. Это была леди Агата Слейд, и Эмили восхитилась ею с первого взгляда. Она восприняла присутствие леди Агаты как дополнительный подарок и без того благосклонной к ней судьбы. Как же замечательно, что это прелестное создание, чьи портреты Эмили видела в иллюстрированных дамских журналах, тоже посетила Моллоуи! Ах, если бы эта красавица пожелала стать маркизой Уолдерхерст, разве что-то могло бы помешать осуществлению этого желания? Уж точно не сам лорд Уолдерхерст, поскольку он всего лишь человек. Леди Агата Слейд стояла, прислонившись к стволу остролиста, и слегка поглаживала изящной ручкой прижавшуюся к ее ногам белоснежную борзую с удлиненной изящной мордой. Поза была необыкновенно эффектной, и в этот миг леди Мария, оглянувшись, произнесла:

– А вот и Уолдерхерст.

По лужайке к ним направлялся тот самый джентльмен, который ехал в двуколке. Возраста он был среднего, обладал самой обыкновенной внешностью, однако был высок и представителен – возможно, потому что прекрасно представлял, что ему нужно, а что – нет.