Садясь в омнибус, она сияла от восторга, который красит любую женщину. Только подумать, как ей повезло! Она выберется из своей душной комнатушки и станет гостьей в одном из самых прекрасных старых домов Англии! До чего же восхитительно пожить хоть сколько-нибудь так, как живут те, кому улыбнулась Фортуна, прикоснуться к их замечательному порядку, живописной жизни, полной достоинства! Отдыхать в прелестной спальне, да чтобы по утрам тебя будила вышколенная горничная, пить утренний чай из изящной чашки и слушать пение птиц в парке! Она искренне ценила простые радости, и мысль о том, что она каждый день будет надевать свои самые красивые платья и каждый вечер переодеваться к ужину, наполняла ее несказанной радостью. Она умела брать от жизни гораздо больше, чем многие другие, пусть даже и не осознавала этого.

Открыв своим ключом дверь дома на Мортимер-стрит, она поспешила наверх, даже не вспоминая о тяжелой влажной жаре. Джейн Купп как раз спускалась по лестнице, и Эмили расплылась в счастливой улыбке.

– Джейн, если вы не очень заняты, я бы хотела с вами поговорить. Вы не зайдете ко мне?

– Да, мисс, – ответила Джейн с привычным видом горничной из хорошего дома. Джейн мечтала когда-нибудь стать горничной у знатной леди и в глубине души считала, что общение с мисс Фокс-Ситон послужит ей хорошей школой. Она просила разрешения помочь ей одеться, когда та собиралась на выход, и считала особой привилегией позволение «убрать» ей волосы.

Джейн помогла Эмили снять уличный костюм и аккуратно сложила ее перчатки и вуалетку. А заметив, что Эмили присела, чтобы стащить грязные ботинки, ловко опустилась перед ней на колени.

– О, благодарю, Джейн, – воскликнула Эмили, по обыкновению выделяя слова. – Вы так добры, а я так устала, правда! Но произошло нечто замечательное! Я получила восхитительное приглашение на первую неделю августа.

– Уверена, что это вас обрадовало, мисс! В августе так жарко.

– Леди Мария Бейн была так добра, что пригласила меня в Моллоуи-корт, – пояснила Эмили, с улыбкой глядя, как Джейн надевает дешевый шлепанец на ее крупную, но хорошей формы стопу. Она была скроена по большой мерке, и ножки у нее были отнюдь не как у Золушки.

– О, мисс! Это чудесно! Как раз на днях я читала в «Современном обществе» о Моллоуи, и там говорилось, какие изысканные приемы дает ее светлость. И еще рассказывалось о маркизе Уолдерхерсте.

– Он приходится кузеном леди Марии и тоже приглашен.

Эмили была общительной, но жила вдали от подходящих собеседников, так что даже болтовня с Джейн и миссис Купп доставляла ей удовольствие. Они не распускали сплетен и не совали нос в чужие дела, и Эмили считала их своими подругами. Как-то раз она заболела, пролежала в постели целую неделю и вдруг поняла, что у нее нет никого из близких, и что если ей придется умирать, то напоследок ей суждено лицезреть лишь миссис Купп и Джейн. В ту ночь она даже немного поплакала, но потом сказала себе, что в таких печальных мыслях следует винить высокую температуру и общую слабость.

– Из-за этого приглашения я и хотела с вами, Джейн, поговорить. Видите ли, пора бы нам побеспокоиться о платьях.

– И в самом деле, мисс. Хорошо, что сейчас летние распродажи, не так ли? Вчера я видела хлопок чудесных расцветок. И такой дешевый! Для загородного отдыха будет в самый раз. И потом, ведь у вас есть новое чесучовое платье с голубым воротником и кушаком, оно вам так идет!

– Я думаю, чесуча всегда выглядит свежо, – заметила Эмили. – А еще я видела действительно симпатичный маленький бежевый ток из соломки, мягкой такой, за три фунта одиннадцать пенсов. Если его украсить голубым шифоном и декоративной строчкой, будет смотреться