– А мы вдвоем уместимся? – Девушка с сомнением нахмурилась и стала еще красивее.

– А почему бы и нет? – хихикнуло наглое дитя. – Лично я готов потесниться. Кстати, ты можешь сесть ко мне на коленки! Или я к тебе, если не возражаешь.

– Сериалов насмотрелся, – прокомментировала Каринка. – А ведь ему всего одиннадцать! Представляешь, что будет, когда он вырастет?

Наша новая попутчица все же предпочла устроиться на заднем сиденье рядом со мной, и хлынувшая в салоне волна аромата дорогой туалетной воды тут же напомнила, что мне давно пора принять душ или хотя бы где-нибудь искупаться.

– Вы что, в пролете? – вдруг спросила девчонка, и я удивилась, как быстро она догадалась, а потом поняла – манифест! Сообразительная девочка, ничего не скажешь.

– Угу, – буркнула Каринка, сосредоточенно глядя на дорогу. Тема была ей явно неприятна.

– Сочувствую. – Попутчица весело улыбнулась. – А отчего тут так лосьоном пахнет? Прыщи замучили? – Она достала зеркальце и начала демонстративно разглядывать свою идеальную кожу.

– Не нас, а его, – я показала на сидевшего у заднего стекла Плюшку и вдруг поняла, что испытываю к девице резкую антипатию. Меня бесило все: и ее вид, и манеры, и рекламная улыбка, и то, что она чувствует себя как дома, словно не замечая нашего мрачного настроения.

А когда девица достала из плетеной сумочки (моя неосуществленная мечта!) плитку шоколадки и зашуршала фольгой, а потом аппетитно захрумкала – и это на глазах у троих умирающих от голода людей! – я поняла, что готова приписать к нашему манифесту еще один пункт: «Никаких блондинок!»

Похоже, мои друзья почувствовали то же самое. Я видела, каким жадным взглядом провожал Вовик каждый кусочек исчезавшей в прелестном ротике шоколадки и как насупился, когда понял, что ему ничего не перепадет. О Каринкином настроении красноречиво свидетельствовали неожиданные рывки и дерганье машины – пару раз она заставила-таки пассажирку подпрыгнуть и врезаться лицом в спинку переднего сиденья. Я так и слышала, как подруга бормочет: «Чтоб ты подавилась!»

Но девица, игнорируя наше мрачное молчание, в полном одиночестве уничтожила шоколадку, скатала из обертки шарик и выкинула его в окно.

– Знаете, что я сейчас сделала? – жеманно спросила она, облизывая испачканные шоколадом пальцы.

– Загадила окружающую среду, – буркнул Вовик.

– Веселый мальчик! – хихикнула девица, потрепав парнишку по голове, а я так просто испугалась, что он сейчас развернется и укусит ее – от него вполне можно этого ожидать. Но нет, Вовик сдержался (а зря!), и красотка продолжила: – Нет, не угадал. Я вам показала, как надо расправляться с парнями!

Она замолчала, ожидая нашей реакции. Но если мадмуазель надеялась на восторги и бурные аплодисменты, то ошиблась.

– Вам что, неинтересно? – обиделась попутчица. – А я думала, вы меня поймете! Я же мщу за таких, как вы!

Мы продолжали молчать, и тогда она затараторила:

– Я его совсем не люблю! Представляете? А он не знает. И долго еще не узнает. Я ему лапшу вешаю про чувства и все такое. Так им и надо, правда ведь? Ведь вас же бросили парни, да?

– Ты что, просто используешь его? – недоверчиво покосился на пассажирку Вовик.

– Ага! Он у меня на поводке ходит, как ручной. Ну как? Круто?

– Ну ты и свинья! – выразил общее мнение Вовик. – Ну ты и гадина!

– Ты что?! – остолбенела рассказчица. – Ты что это говоришь?

Она замахнулась на Вовика сумочкой, но я перехватила ее руку.

– Не смей трогать ребенка! – твердо сказала я. – И вообще, выметайся отсюда!

– Вот-вот, – поддакнула Каринка, и машина резко остановилась. – Давай-давай, освобождай салон!