«Успешно» завершив непримиримую борьбу с Михаилом Горбачевым ценой уничтожения Советского Союза, Ельцин скоро взял четкую ориентацию на установление своей единоличной власти. При этом ссылки были тривиальные: для проведения глубоких реформ нужна «сильная президентская власть», то есть парламент не нужен, или он должен иметь декоративный характер, как в недавние времена имели все «верховные советы» и все прочие «местные советы».

Так, в своем интервью в газете «Комсомольская правда» он выступил за введение в России президентского правления. «Единственный путь достичь этого, – заявил он, – сделать все быстро, стремительно. Поэтому надо провести референдум. И сделать все это надо к осени. К тому же я уверен, что съезд никогда не примет новой Конституции»[76], – заявил президент, вызвав новый виток возмущений в парламенте и сильнейшее возбуждение в обществе.

После этого заявления «вождя» экстремисты-либералы развернули движение за всероссийский референдум по этому вопросу, повсюду проводились крикливые кампании, особенно в Москве, Петербурге, Екатеринбурге (родине Ельцина), соответственно процессы политической дестабилизации укреплялись и множились, а общество, вместо того чтобы сконцентрировать всю энергию и силы для экономического восстановления, бездумно устремилось в политическую борьбу, выискивая «белых» и «красных». Так, лично Ельцин спровоцировал крупнейший общественный и правительственный раскол в России в 1992 году, не исчезнувший полностью даже сегодня, спустя почти четверть века.

А между тем в экономике дела были катастрофическими. С марта 1992 года инфляция фактически стала «галопирующей», она быстро перешла в стадию гиперинфляции (о чем я сообщил на мартовском – VI съезде народных депутатов), хотя правительство почему-то не хотело признать этот очевидный факт. Спад производства приобрел большие обороты, быстро накапливалась задолженность предприятий (неплатежи), в том числе самых современных, продукция которых пользовалась повышенным спросом (им не хватало оборотных средств). Их негде было получить: частная банковская система едва зарождалась, а государственные банки не могли предоставить финансовые средства предприятиям – этому препятствовала правительственная политика. Стремительно нарастало недовольство населения – недавние оптимистические ожидания от власти сменились крайним раздражением и недовольством ею. Мощный вал забастовок трудящихся, открытые протесты региональных властей, выступления профсоюзов и т. д. стали прямым результатом деятельности правительства. Конечно, все это не было естественным следствием «реформ», как утверждали тогда эти реформаторы-неудачники и столичная пресса, это было следствием контрреформ. Они в своей деятельности мало учитывали реальные производственно-экономические факторы и, самое главное, не была подведена под «свободные цены» рыночная инфраструктура. А без этого, как известно, невозможны даже малейшие элементы конкуренции, вне которой невозможен рынок. Таким образом, все эти «реформы Гайдара» угрожали снести не только правительство – появилась реальная угроза для целостности государства. Именно на таком фоне разрастались процессы регионализации и сепаратизма, усилились дезинтеграционные процессы.

При этом надо учитывать следующие обстоятельства. Первый этап приватизации – «малая приватизация», был «запущен» еще до прихода этого правительства, а именно с сентября – октября 1990 года, целым рядом решений съезда депутатов, нормативными актами Верховного Совета и его президиума, а также деятельностью правительства Ивана Силаева. Этот процесс получил дополнительные импульсы в результате целой серии президентских указов и правительственных постановлений в самом конце 1991 года и в начале 1992 года.