Это было наше предпоследнее интервью; оставалось отснять еще только одно, ближе к вечеру. Так что у нас было время сходить пообедать. Если вы оскорбите Семтекса словесно или возьметесь его провоцировать традиционными способами, например выльете пиво ему на голову, он, скорее всего, лишь посмотрит на вас с тихой грустью, изобразив на лице благородную снисходительность. Но…

Я сердечно прощаюсь с Майком-Живодером и устраиваю себе большой морепродуктовый пир в ресторане его кузена, каковой ресторан по счастливой случайности располагается в двух шагах от полицейского участка. Кормят здесь, вопреки ожиданиям, очень прилично. Мне нравится. Может быть, потому, что это, скорее всего, мой последний приезд в Бангкок. Вряд ли стоит рассчитывать, что теперь у меня будет работа, и вряд ли я стану расходовать на путешествия собственные сбережения. Прежде всего потому, что у меня нет никаких сбережений. Но даже если бы были, я бы не тратил их на путешествия. Так что это практически тайная вечеря. Последний ужин.

В молодости я немало поездил по миру. Путешествовал с одним рюкзаком и получал удовольствие. Великобритания, вдоль и поперек. Почти вся Европа. Китай. Япония. США. Теперь мне не хочется путешествовать. Теперь мне хочется большой дом где-нибудь, где тепло и много солнца, чтобы спокойно сидеть, редактировать свой Magnum opus и выходить на прогулки минут на двадцать, не больше. Друзья могут приезжать в гости.

Покончив с мясистым склизким осьминогом (который, конечно, напомнил мне Джима), возвращаюсь в участок и забираю Семтекса. Судя по виду, совесть его явно не мучает. Он глядит на меня волком (восемьдесят процентов угрюмости, десять процентов злости, восемь процентов недоумения, два процента якобы искреннего раскаяния), как будто это я виноват, что он угодил в полицейский застенок.

В гробовом молчании мы собираем вещи (то, что осталось от них в отеле), вызываем такси, едем в аэропорт.

– Я все это учту, когда буду выставлять счет, – только и говорит Семтекс.

Мне уже все равно. Как понять разницу между апатией, полной бесчувственностью и дзеном? Или, может быть, дзен – это просто апатия класса люкс? Апатия с хорошим пиаром?

Честное слово, Семтекса трудно вывести из себя, если нарочно пытаться его разозлить. Но я лично и неоднократно оттаскивал рассвирепевшего Семтекса от таксистов и официантов, имевших неосторожность обратиться к нему с провокационными фразами вроде «Добрый вечер» или «Вам подсказать?». Эдисон задолжал ему гонорар за две недели работы (и насколько я знаю, не выплатил до сих пор), и мы все ждали, когда Семтекс психанет и сломает Эдисону нос. Ждали, но так и не дождались. Нет, вся бурлящая ярость Семтекса изливается на несчастных работников общепита, тем более в большинстве заведений категорически не понимают вегетарианцев, не говоря уже о веганах. Я помню, как в Сеуле Семтекс укусил официанта, когда тот предложил ему вареные яйца.

И чтобы уже окончательно стало ясно, как трепетно Семтекс относится к своим пищевым предпочтениям: у него есть привычка менять названия блюд в меню ресторанов, где подают мясо. Обычно он просто вписывает свой вариант от руки, но иногда заморачивается и заказывает в типографии мелкий тираж альтернативных меню, которые потом потихоньку подкидывает в ресторан.

Зверски замученный ягненок под сладким соусом. Медленно умерший от удушения лебедь с итальянскими травами. Свиные биточки из разбитых надежд по-моавски. Заживо сваренные котята с местной помойки.

Ему нравится наблюдать, как негодуют клиенты и как временно безработные актеры морщат лоб, тщась объяснить, что такое Моав.