Инспектор предложил вызвать скорую помощь, правда, с места не сдвинулся.
Сурен осторожно продышался, боль отступила. Он виновато улыбнулся, сел за руль и медленно вырулил на дорогу, сразу перестав для инспектора существовать– тот уже останавливал следующую машину – Таврию с украинскими номерами.
Он отъехал километра два, когда почувствовал, что правая сторона лица начала неметь. Даже сейчас Сурен не подумал о болезни – в памяти всплыл тот, самый первый укол, еще в аэропорту. Все-таки отравили…
Надо позвонить, срочно! В таком состоянии ехать дальше – верный способ самоубийства, еще один приступ, и он просто не справится с управлением.
В затылок холодом дохнул страх. Если уж его вычислили в аэропорту, то здесь, на пустынной лесной дороге вообще в два счета найдут…, и отберут…, а после этого и жизнь будет ненужной…, раз уж даже Саркис испугался…
Впереди он увидел ответвление – вернее, просто съезд с асфальта прямо в лесную чащу. За городом такое называется грунтовой дорогой.
Решение пришло мгновенно. Сурен свернул и закачался на ухабах, вильнул рулем влево-вправо и через сотню метров оказался в настоящем лесу. Остановил машину, потянулся за телефоном и… кажется, потерял сознание.
Когда он очнулся, вокруг ничего не изменилось. Солнце также светило сквозь зелень деревьев, также пел свою песню двигатель, также лежал на пассажирском сиденье рядом с борсеткой телефон. Вот только взять его правой рукой у Сурена никак не получалось. Он мельком взглянул на себя в зеркало – и не узнал. Из зеркала на него смотрело опухшее чудище кирпичного цвета, присвоившее себе суреновские усы.
Мысли кружились словно осенние листья на ветру. Почему-то себя было почти не жалко, в самом деле – от этого же не все сразу умирают…
За стеклом выросла чья-то фигура. Сначала Сурен подумал, что это преследователи догнали, потом присмотрелся и решил – нет. Во-первых, один. Во-вторых, пешком. В-третьих, типичный Иванушка – дурачок.
Сурен махнул рукой, потом сообразил, что сквозь тонированные стекла Иванушка его просто не видит, кое-как дотянулся до нужной кнопки и опустил боковое стекло.
Что толкнуло его на дальнейшие действия – он и сам не мог объяснить, только было чувство, что это – единственно верное решение…
Взгляд исподлобья. Аналитик
Повторный звонок дежурного поставил Эдуарда Николаевича в крайне неловкое положение. С одной стороны, ребята из управления по борьбе с наркотиками делали нужное и важное дело. С другой стороны, ежемесячный приварок к скудному полицейскому жалованию Эдуард Николаевич получал именно за то, что делился со страждущими нужной им информацией. А эта информация была из разряда недешевых, однако…
Совесть Эдуарда Николаевича была совершенно спокойна. Потому что ребята из наркоконтроля были не из его ведомства. Это раз. А два – счет на невзрачной пластиковой карточке, сейчас она безопаснее толстых конвертов.
Должность Эдуард Николаевич при своем в общем немаленьком звании исполнял скромную – занимался аналитикой и прочей непонятной начальству ерундой. А что такое – аналитика? Аналитика – это в первую очередь свежая информация!
Умные люди вроде Эдуарда Николаевича еще при социализме поняли, что информация – самый дорогой товар, дороже золота и бриллиантов. Во всяком случае, легко на них меняется.
К тому же, Эдуард Николаевич был человеком не жадным, часто отпускал информацию в долг, за что ценился всеми клиентами – и государственными чиновниками, и собственным руководством, и прессой, и…
Так что в капитализм Эдуард Николаевич вступил, ничуть не пугаясь его звериного оскала.