— Мам. — Я смотрю на нее с недоумением. — Я ж говорила, сегодня у меня первый рабочий день…

— Какой еще рабочий? — Она будто вправду не помнит. — Ты в университете учишься. Или для тебя это неважно? В медицинский не пошла, чтобы работать кардиологом, как мать. Ведь достойнейшая профессия. Но не-е-ет, напросилась на эконом, все ради того, чтобы стать паршивым экономистом, которых как собак нерезаных…

Я вся подбираюсь, мысленно отгораживаю себя от нее ледяной стеной.

— Я не буду паршивым экономистом, мам. — Смотрю на нее сузив глаза. — Буду хорошим…

— Каким хорошим? — посмеивается она. — Если ты и тут не учишься!

— Учусь! — невольно повышаю голос, но сразу же спохватываюсь, говорю мягче: — Мам, ну я объясняла же, многие студенты подрабатывают, и…

— И что? Заработала что-нибудь?

— Заработала, — отвечаю я, чуть задрав подбородок. — Вот целых четыре тысячи за первую смену, неплохо, а? И учебу не задвину, вот сейчас пойду заниматься…

— Где же они, эти мифические четыре тысячи? — Она щурит глаза.

Скидываю рюкзак, достаю кошелек и вынимаю купюры, кладу на стол.

— Вот видишь? — На какой-то миг я чувствую моральное удовлетворение. — Настоящие деньги, не мифические… Мам, ты что?!

Только успеваю пискнуть, как она берет деньги и прячет их в своем кармане.

— Считай, скинулась на коммуналку, — хмыкает она. — А что? Я всю жизнь тебя обеспечивать должна? Как папочку твоего, транжиру и мота… Взрослей.

С этими словами мать встает и направляется в свою комнату.

А я остаюсь на кухне и говорю ей в спину, сжав кулаки:

— Но как же… Я хотела юбку… день рождения скоро…

Она не реагирует, просто уходит.

А у меня колени подкашиваются и на глаза наворачиваются слезы.

Так и хочется в сердцах крикнуть: «Зачем ты меня рожала, мам? Чтоб было кого абьюзить?»

Только вот скандал раздувать не хочется.

Молча глотаю слезы, иду в ванную, умываюсь, а потом закрываюсь в своей комнате. Забираюсь на кровать, усаживаюсь поудобнее, укрываюсь пледом и пытаюсь вчитаться в учебник по теории экономики.

Не реагирую, когда мать через полчаса кричит из коридора:

— Настя, суши приехали!

Которые она, скорей всего, заказала на мои деньги. Правильно, чего б не шикануть?

Почему-то я снова давлюсь слезами.

Чтобы как-то отвлечься, лезу в телефон полистать ленту в ВК.

И тут мой телефон пиликает сообщением от Артура Григоряна. Сердце пропускает пару ударов, чувствую, как ладони начинают потеть.

Что ему нужно? Хочет обсудить поцелуй, который у нас случился?

Вспоминаю, как он прижимался ко мне своими нежными губами, и меня моментально бросает в жар.

Однако когда открываю сообщение, там ничего романтичного нет.

Мне приходит скриншот поста из телеграма.

Фото меня в кафе и подпись, от которой волосы дыбом: «Ангелочек, правда? Как ее отыметь, ребята? Делайте заказы в комментариях, пока я добрый. Выложу видео в ближайшие дни».

Автор поста Костя Рыбаков.

Пока я пытаюсь прийти в себя от увиденного, Артур пишет мне дальше: «Мы с постом разобрались, его больше нет. Я отправляю тебе это, чтобы ты знала, что из себя представляет Костян. Не общайся с ним, Настя. А если будет доставать, говори нам, мы разберемся».

Обалдеть не встать, он серьезно?

Мне становится так мерзко, что хочется вырвать.

Не верю, что Костя способен на такое. Похоже на глупую шутку Григорянов. Тут же лезу в список друзей, куда совсем недавно добавился Костя. Хочу спросить у него, что это такое.

Однако Кости в друзьях нет. А профиль с его фото теперь называется Телегой говна.

Сижу с вытаращенными глазами, смотрю на это дело.

Артур продолжает бомбардировать меня сообщениями: «Настюш, пойдем на твой день рождения в ресторан? Только ты и я…»