– Рад, что я тебя не посрамлю.

– А я вам и не позволю, – усмехнулся Маккриди. – В свое время я был первоклассным боксером. И практически уверен, что уложу вас, несмотря на разницу в возрасте.

– Не сомневаюсь.

Маккриди не походил ни на одного из известных Кирку камердинеров. Когда личного слугу Веллингтона после ранения на Пиренейской войне было решено отослать домой, камердинером при требовательном и взрывном главнокомандующем назначили служившего у его светлости конюхом Маккриди. И тот под строгим руководством герцога постиг все премудрости службы камердинера и сделался подлинным мастером своего дела. Он ваксил сапоги до зеркального блеска, накрахмаливал шейные платки так, что их невозможно было согнуть, и держал в узде самых наглых лакеев.

А поскольку поначалу Маккриди служил конюхом и прошел с герцогом все тяготы бесславной Пиренейской войны, он, не в пример прочей челяди, умел обращаться с оружием, стрелял из любого пистолета и досконально разбирался в военно-полевой медицине. Последний навык оказался особенно полезен лорду Кирку, ибо камердинер знал немало средств, помогающих облегчить боль и ломоту в ноге.

Однако сейчас камердинер не помогал ему никак.

– Красный цвет жилета подчеркивает черный цвет вашего вечернего сюртука. – Маккриди приложил вечерний сюртук лорда к жилету и с надеждой взглянул на хозяина.

Кирк не сомневался, что Далия высмеет нелепый жилет. Ему вдруг вспомнился ее смех – на удивление глубокий и очень привлекательный. Хорошо бы вновь его услышать! За вчерашним обедом она удостаивала его лишь мрачными взглядами.

– Хорошо, милорд. Решили так решили. – Маккриди тяжело вздохнул. – Если не желаете угодить никому, кроме себя, я уберу атласный жилет и принесу добротный и не вызывающий у вас возражений шерстяной. – Камердинер вытащил шерстяной жилет и положил его на кровать рядом с красным.

Кирк посмотрел на два жилета. Без яркого красного атласа черная шерсть выглядела пресно и скучно. Он вздохнул.

– Черт возьми, дай мне атласный жилет! Раз уж я решил сделаться щеголем, к чему останавливаться? Главное неудобство в этом, – он указал на свои лосины, – по сравнению с ними жилет – это сущая ерунда.

Изборожденное морщинами лицо Маккриди скривилось в улыбке.

– О, вы опять за свое? Чем вам не угодили лосины?

– Я предпочел бы брюки посвободнее.

– Да-да, как носили лет двадцать назад.

Лорд Кирк вздохнул и, морщась от боли в ноге, сел на край кровати.

– После обеда я прикажу приготовить вам ванну. – Маккриди с сочувствием посмотрел на него. – И у меня еще осталась та чудодейственная мазь, надо будет растереть ею вашу ногу.

– В прошлый раз она помогла.

– Вот еще раз и разотрем, если позволите. Мышцы надо растянуть. Если как следует поработать, вам полегчает, и не исключено, что вы и верхом сможете ездить. Или даже обойдетесь без трости и будете ходить, не хромая.

Кирк поднял на него взгляд.

– Не хромая? Вообще?

– Возможно, если хорошо поработаете, как я уже сказал.

– Я с радостью последую твоему совету, когда все это закончится. Однако боюсь, займись я этим сейчас, ты загоняешь меня так, что моя хромота только усугубится.

– Да, по меньшей мере, вначале.

– Точно. А мне не хотелось бы предстать перед мисс Балфур инвалидом.

– О, у вас очень трудный случай, милорд.

– Трудный случай?

– Да, милорд. Любовь.

– Мы с мисс Балфур очень подходим друг другу. Это куда важнее любви.

– Не ожидал услышать от вас подобную глупость, милорд, – покачал головой камердинер.

– Это не глупость. Я уже был женат и знаю, что такое любовь.