Макдугал с трудом удержался от смешка.

– Виноват, ваша светлость. Просто мне показалось, вас заинтересовало бы только что полученное послание.

Графиня слегка отогнула край платка, смоченного лавандой, – показался крупный породистый нос с горбинкой и яркий голубой глаз.

– Он ответил?

– Да, ваша светлость. Что само по себе изумило всех нас.

Одной из привилегий житья в услужении у леди Маргарет – а Макдугал поступил к ней на службу еще мальчишкой, то есть задолго до того, как она вышла за Роксборо и стала герцогиней, – было право время от времени откровенно высказываться. Макдугал этой привилегией, разумеется, не злоупотреблял – для этого он слишком дорожил и своим положением, и самой герцогиней.

Герцогиня отняла от лица платок и осторожно выпрямилась, привычным жестом поправив свой парик. Макдугал протянул ей серебряный поднос – на нем, в стороне от прочих писем и карточек, лежал небольшой конверт.

– Послание от лорда Синклера, ваша светлость.

– Благодарю.

Герцогиня вскрыла конверт. Леди Шарлотта следила за герцогиней горящим взором – отвлек ее серебристый мопсик, нацелившийся на моток пряжи, лежащий в ее корзинке для вязанья.

– Прекрати, Минни! Не смей трогать мою пря…

– Тысяча чертей! – Герцогиня смяла листок.

На круглом лице леди Шарлотты отразилось разочарование.

– Он не приедет?

– Нет, пропади оно всё пропадом! – Герцогиня швырнула смятый листок в камин. – Мой внучатый племянник не почтит своим присутствием ни мой званый обед, ни мой Зимний Бал! Единственное, что извиняет отчасти такую бессовестность… ну, если это можно так называть, – это его обещание навестить меня по возвращении из путешествия, которое он задумал. Но это будет спустя целый месяц после моих торжеств!

– О-о, какая досада!

– Какое свинство, сказала бы я! Предложить заехать ко мне на обратном пути откуда-то, где он, вне сомнений, будет предаваться самым низменным утехам! Какая гадость! – Герцогиня откинулась на спинку кушетки, глаза ее сверкали. – Я не приму его! Уж он попомнит, каково пренебрегать моими приглашениями!

Кое-что зная про натуру графа Синклера, Макдугал в этом сильно усомнился. И похоже было, что леди Шарлотта была того же мнения, потому что сказала нежно:

– Велика вероятность, что он просто пожмет плечами и уберется восвояси. Не намерена сказать ничего дурного про лорда Синклера, однако он явно не из разряда сговорчивых и уступчивых людей…

– Нет, разумеется! Он дурак, вот кто он такой, пропади он пропадом!

Герцогиня вновь прижала к лицу надушенный платок и обмякла на кушетке, словно тряпичная кукла.

Пусть это было очень дурно со стороны лорда Синклера – отказаться от приглашения своей тетушки, – но Макдугал счел за благо выбрать роль миротворца. Он прокашлялся.

– Ваша светлость, искренне сожалею, что лорд Синклер отказался быть у вас – однако, возможно, он просто занят… Наверняка причиной тому обязанность приглядывать за имениями, ну и…

– Ха! – Герцогиня фыркнула так, что край платка взлетел. Она тотчас сорвала с лица платок и в ярости швырнула его на пол, где им завладели сразу четверо мопсов и принялись драться за добычу. Не обращая внимания на эту потасовку, герцогиня сказала: – Мой внучатый племянник на самом деле занят – еще бы, он поставил себе целью переспать со всеми замужними дамами королевства! Смею предположить, что он прибыл бы как миленький, пригласи я к себе на праздник каких-нибудь полуголых оперных певичек или размалеванных куртиза…

– Маргарет, дорогая моя, – произнесла леди Шарлотта еле слышно, кинув на Макдугала укоризненный взгляд, которого тот предпочел не заметить. – Возможно, наши страсти возымели бы куда лучшее применение, если бы мы, вместо того чтобы сокрушаться о пороках лорда Синклера, как бы ни были они глубоки…