Я потеряла дар речи от такой наглой бесцеремонности. Или бесцеремонной наглости. Открыла рот, а что сказать, не нашлась.

— Ничего, деточка, бывает. А если поцелуешь, — он постучал указательным пальцем по щеке, — то никому не скажу, что одна первокурсница с огневого в комнаты к взрослым парням пробирается. Ты же тут ничего не украла?

Тут он картинно осмотрелся, дернул бровью и хмыкнул.

У меня внутри что-то треснуло. Вот прямо как палочка переломилась. И все дело не в обидных словах, и даже не в самой ситуации. А в том, что это последняя капля.

Сначала горящая детская из испытания, которая вытащила на поверхность самую страшную тайну моей семьи. Затем забег по лабиринту. Недобросовестные провожатые. Злой гоблин. Грязная комната на отшибе. И вот еще этот... как вишенка на торте.

Я не сразу сообразила, в какой момент на глаза навернулись слезы. Поняла это по переменившейся физиономии хама в розовом.

— Эй-ей, вот только без соплей, а?

Часто заморгав, приказала себе не раскисать. Только не при этом козле. Но я так устала за сегодняшний день, что самообладание помахало ручкой и удалилось. Стиснув зубы, отвернулась, подхватила мантию со стула, скинула тапки...

— Ты гляди, какие мы нежные, — уже не так уверенно протянул тип.

Обула туфли и направилась к выходу, глядя четко перед собой. И пусть по щекам вовсю щекотали слезы. На глупые истерики при посторонних я не сорвусь. Ни за что.

— Эй, тебя, может, проводить до зала? Карта есть?

— Иди к черту, Лерс.

— Я Ларс, — с нотками недовольства бросил он мне в спину. — Вилларс Варден. А ты не представишься?

Молча выйдя из комнаты, хлопнула дверью. Надела мантию, вытерла лицо рукавом и пошла по коридору, обещая себе, что это первый и последний настолько ужасный день в моей жизни.