Что-то было, наверное, такое в моем лице, что заставило десятника помотать головой:

– Проезжайте… А вот ты, малявка, задержись!

Это относилось к девушке, которую я все еще держал за руку. Оглянувшись, заметил, что она действительно малявка – ростом едва мне по грудь, тощенькая, бледная. Да она Динке ровесница!

– А в чем ее обвиняют? – На вид девчушка выглядела довольно чистенько для малолетней проститутки или воровки.

– А чего она по ночам шляется где не положено? Небось чего дурное задумала?

– С чего вы взяли?

– А с того, что не положено в такое время по улицам шастать без разрешения!

– У меня его тоже нет.

– Так вы того… при исполнении небось, как и мы! А вот девка чего тут делает…

– Мне к лекарю надо, – пискнул объект нашего спора.

Солдаты загоготали.

– Врешь ведь! Лекарь не в этой стороне живет! – заявил десятник и протянул руку. – Пошли, малявка! Заночуешь в крепости, а там…

– Мне домой надо! – Та шарахнулась в сторону. – У меня мама больна!

– Теперь и маму приплела… А ну пошли, кому говорят!

– Нет. – Я стиснул тонкие пальчики. – Она пойдет со мной!

– Чего? – Стражи порядка, кажется, не понимали простых слов. Или не хотели понять, с чего это вдруг им придется отпускать «нарушительницу».

– Того. – Свободной рукой я коснулся пояса с оружием. – Мы отправляемся своей дорогой. И только попробуйте нас остановить! Тот, кто сделает хотя бы шаг, в ту же минуту упадет мертвым!

Обнажив кинжал, быстро по очереди ткнул в сторону каждого стражника. Лезвие загорелось мягким розовым светом.

– Теперь вы под заклятием. И его ничто не остановит! Даже моя смерть! Этот клинок найдет и пробьет ваши сердца!

С этими словами я спокойно сунул его в ножны, одной рукой взял повод кобылки, другой крепче стиснул детскую ладошку и продолжил путь. Со стороны казалось, что походка уверенная и четкая, дыхание ровное, лицо безмятежно-сосредоточенное. Но на самом деле ничего этого я не ощущал – ведь только что городской страже был продемонстрирован обычный фокус. Любят представители нашей профессии пустить доверчивым людям пыль в глаза. Кстати, это одна из причин невеликой любви черни к некромантам. Кому охота, чтобы тебя так пугали и обманывали? Кстати, если кто-то объяснит стражникам, что я всего лишь снял с них лишнюю агрессию и перерезал кое у кого запутанные нити аур, в качестве благодарности меня бы точно прикончили. Просто с досады.

От размышлений отвлекло подергивание левой руки – девочка уже некоторое время сосредоточенно пыталась вынуть свои пальчики из моих.

– Куда спешим?

– А я… а вы… меня не…

– Нет. Мы идем к тебе домой. Проводи меня – я дороги не знаю!

– Ой. – Даже в темноте было заметно, как побледнела девочка. – Может, не надо?

Кажется, она уже начала жалеть, что не осталась со стражниками.

– Надо, милая, если ты хочешь спасти свою маму. Где вы живете?

Девочка заколебалась. Даже бросила взгляд через плечо на удалявшихся стражников – наверное, кляла себя последними словами за то, что согласилась, – но потом любопытство и страх за мать пересилили остальное, и она робко осведомилась:

– А вы правда поможете?

– Постараюсь.

– Но вы же этот… ну… некромансер!

– Я еще и немножко врач! – подмигнул я.

В самом деле, целительство издавна идет рука об руку с некромантией – одно частенько подменяет другое или исправляет чужие ошибки. Мы изучали целительную магию целых два года. Некоторые из наших выпускников, кому повезло не так сильно, шли работать именно врачами.

– Тогда пошли, – вздохнул ребенок. – Это недалеко.

Идти впрямь оказалось всего ничего. Мы дошли до конца улицы, свернули за угол и остановились возле третьего по счету дома.