– Нас вызывает ее светлость графиня Лавина Байт.

– Что-то с Ладианом?

Мэтру Куббику в прошлом году, подчиняясь настойчивым просьбам графини, удалось-таки оживить тело молодого виконта, убитого на дуэли Анджелином, но именно что тело – души и разума в нем не осталось ни крупицы. А все потому, что до этого с ним как следует «поработал» уже упомянутый Гебриан Чернореченский, который в настоящей некромантии ничего не понимал. Естественно, он все испортил. Внешне теперь это был молодой мужчина лет двадцати, но с разумом новорожденного младенца. Он не умел совершенно ничего: ходил под себя, не ел самостоятельно, не умел одеваться, не разговаривал. Разве что передвигаться как-то научился, но только держась за руку. Материнская любовь сыграла с графиней злую шутку – она была обречена до конца своих дней ухаживать за существом, которое лишь внешне напоминает ее сына, без какой-либо надежды, что однажды в его глазах мелькнет проблеск мысли.

– С его женой.

А вот это дело плохо. Невестка леди Лавины, юная красавица леди Гемма, была приговорена к домашнему аресту и оставлена на попечение свекрови, косвенно виновная – полностью обвинения снять не смогли – в смерти своего мужа. Лишь знатность рода и беременность спасли ее от более жестокого наказания и возможной тюрьмы. Всю тяжесть обвинения вынесли на себе ее брат, барон Гебриан Чернореченский, и бывший лейтенант городской стражи Таран Винт. Этого последнего от суда инквизиции спасло только отсутствие у него магических способностей. Но галеры – плохая замена смертной казни.

– А что с его женой? – поинтересовался я, стараясь себя не выдать.

– Вы же знаете, Згаш, что со дня смерти виконта Ладиана прошло почти восемь месяцев. По словам леди Геммы, она забеременела за пару недель до этого, но по неопытности не распознала вовремя свое положение и не успела порадовать мужа. Следовательно, на днях она должна разрешиться от бремени. Но леди Лавина подозревает обман – нет никаких признаков приближения родов…

– И она хочет узнать, не обманывала ли ее невестка?

– Да.

– Но почему именно я?

Ответить мой напарник не успел – на дворе появилось новое лицо. Вернее, морда.

Черный кот по кличке Зверь собственной персоной. Это существо мне в прошлом году принесли в качестве «премии» за работу. Выглядел он тогда ужасно – пришлось повозиться, сращивая переломы и зашивая рваные раны, полученные в драке за место под солнцем. Кот так и прижился у нас: не только потому, что у меня рука не поднялась вышвырнуть за порог животное, которое сам же лечил и выхаживал. Просто он совершенно неожиданно завоевал сердце прежде неприступной Варежки.

Котяра, отъевшийся за зиму, возник откуда-то сбоку, гордо волоча в зубах огромную крысу. Подойдя к крыльцу, он свалил добычу к лапкам супруги.

– М-мыф! – И без слов ясно: «Хвали меня, любимого!»

Варежка брезгливо сморщила носик, сверху вниз глядя на дохлого грызуна:

– М-мэм? – Что в переводе означало: «Ну и что это такое?»

Дальнейший диалог, состоявший из фырканья, мурлыканья, мяуканья и весьма выразительных гримас, даю сразу в переводе.

«Дорогая, не видишь, что ли? Это крыса!»

«Сама вижу! И что мне с нею теперь делать?»

«Как – что? Ты же утром меня просила…»

«Я просила вот это? Ты с ума сошел!»

«Но тебе же так хотелось чего-нибудь…»

«Убери немедленно эту гадость! Я не ем крыс! Меня от них тошнит!»

«Вчера не тошнило, а сегодня тошнит?»

«Да, сегодня! – Раздраженное подергивание хвоста. – И вообще, принес бы лучше рыбки…»

«Рыбки? А где я ее-то возьму?»

«Меня не волнует. – Гордо задранный носик. – Налови!»