– А чем мне в эту ночь грозит, например, прогулка до отхожего места? – влез в разговор Змей. Тетя, может, и хотела его осадить, но приняла уместность вопроса и посмотрела на деда Олеся.

Тот поморщился, словно ему только что нанесли тяжелую рану.

– В эту ночь происходит нечто нехорошее. Сегодня все селяне сидят дома и носу боятся высунуть в темноту, а я вот с вашими превращениями и перемещениями даже ставни не закрыл! А вдруг они сейчас стоят под окнами и смотрят на нас? – Старик снова обмахнулся защитным знаком.

Я почувствовала, как у меня по спине пробежался холодок. А вдруг на нас и впрямь кто-нибудь из темноты таращится?

– Ой, да ладно тебе переживать! – отмахнулась Мафа и снисходительно бросила: – Никто под окнами не стоит и не смотрит! Я на твою халупу заклятие одно хорошее наложила. Так что ты, вместо того чтобы страшилками заниматься, лучше покажи, где нам с пути-дороги кости бросить. Спать хочется – аж жуть! А вот завтра и подумаем, как беде вашей помочь!

Дед Олесь со Змеем смерили ее разочарованным взглядом, а высказываться пришлось, естественно, мне:

– Тетя, но ведь именно сегодня особая ночь. Может, попробовать, воспользоваться советом дедушки?

– И что ты хочешь? Прийти без спросу в дом Головы и переночевать там? Вот мужик удивится! – Тетя усмехнулась. – Нет, нет и нет! Мы не можем так рисковать! Тем более все это вилами на воде писано! К тому же слышали? Опасно сегодня в темноте гулять! Быстро спать! – Она поднялась и мило улыбнулась все еще недоверчиво пялящемуся на нее хозяину. – Так не найдется ли для гостей какой овчины?

Старик нехотя кивнул. Поднялся. Прошел к печи. Встал на табуретку и, по пояс забравшись на полати, чем-то там пошуршал и под недовольное бурчание уже прикорнувшего внука скинул на пол две подушки и два овчинных одеяла.

– Чем богаты! – А сам полез на печку под бок к Митяю.

– Сгодится! – Тетя подошла, прихватила одеяла, подушки и принялась сооружать постель в двух шагах от печки. Причем одно одеяло она использовала как матрас, а второе по его прямому назначению. Затем обратилась ко мне: – Ну, доня, чего сидишь, точно медом к табуретке примазана? Иди, ложись. Утро вечера мудренее! Это вас всех касается!

– Раскомандовалась! – Змей зевнул во всю пасть и растянулся прямо на полу.

– А тебя никто и не заставляет! – тут же отреагировала тетя. – Домашним животным место на улице!

– Это… что же получается? – Змей даже с кряхтением поднялся. – Это значит, после всех твоих неудачных магических опытов я еще и домашнее животное? И долго я буду терпеть такое поведение от престарелой злопамятной «бабы-яги»? А все из-за того, что я тебя с Васькой перепутал? Да?

– Не-е-ет! Что ты! Я не злопамятная! Просто злая и у меня память хорошая! – звонко расхохоталась тетя. Я заметила на дне ее зеленых глаз разгорающееся свечение и мысленно пожелала Змею удачи. – Обожаю, знаешь ли, когда кудрявые толстяки называют меня старухой. Прям тащусь, как питон по гвоздям!

– Фу! Мадам! Откуда у колдуньи с таким известным именем такой портовый лексикон? – Змей явно рисковал. Причем сильно! – Теперь понятно, в кого пошла Василиса с ее-то воспитанием! И это, прошу заметить, она сейчас на порядок воспитаннее вас будет. А все потому, что те несколько недель наших совместных путешествий не прошли для нее даром.

– Ах, значит, я не умею детей воспитывать?! – Тетя подбоченилась, а ее глаза и вовсе превратились в два горящих мертвенным светом фонаря. – Отлично! Вот заодно и проверим на тебе! Путь наш будет долог… Кстати, команда была спать! И… закрой за собой дверь с той стороны!