Сосредоточиться… глаза лучше закрыть – так видение четче…

Тот, у кого она работала… отец ребенка… Забеременев, она пришла к хозяину и все ему рассказала. В ответ он ударил ее и выгнал, даже не дав расчета… У женщины началось кровотечение, и добрые люди привели ее сюда.

– Доверься мне. – Я сжал безвольную руку, заглянул в глаза. – Я помогу…

Мокрые ресницы затрепетали.

– Ты?

– Я некромант и постараюсь…

– Нет! – Лицо женщины оживилось. Еще миг назад вялая рука вырвалась из моей ладони. – Нет! Уходи! Не надо!

– Но почему? Я всего лишь хочу помочь!

– Нет! Нет! – Беременная закрыла лицо руками, всхлипнула. Я ощутил ее страх – он как стена встал между нами. – Не прикасайся!

Сразу с двух сторон моих плеч коснулись руки. Справа сквозь рубашку в кожу впились костлявые, сухие пальцы священника, слева…

Внутри все сразу похолодело – этого прикосновения обычному человеку почувствовать было нельзя. Но я-то некромант.

– Отойди…

Пришлось подчиниться. Священник мигом занял освободившееся место и забубнил что-то о богах, которые видят все, о душе, об испытаниях, подстерегающих каждого на жизненном пути, и о том, что надо стойко переносить все лишения, чтобы в конце жизни, переступив порог, получить достойную награду. Слушая его выразительный голос, женщина ненадолго расслабилась. Взор ее замутился, и лишь однажды лицо исказила боль, а по щеке скатилась слезинка. Именно в этот миг сердечко ее младенца остановилось окончательно.

Призрачная женщина в платье вдовы медленно погладила потерявшую ребенка мать и отступила назад. Она сделала свое дело. Но почему у меня осталось такое чувство, словно я совершил подлость?

Жесткие пальцы сжали локоть, заставили невольно вскрикнуть. Лицо мэтра Куббика было напряжено.

– Идем.

Ни на кого не глядя, некромант стал быстро пробираться к выходу, волоча меня за собой. Я же то и дело выворачивал шею, озираясь по сторонам. Смерть все еще витала где-то поблизости, и ужасно хотелось посмотреть ей в лицо.

– Нет, простите, нет! – Я уперся уже на ступенях.

– Что?

– Мы не можем этого так оставить! Мэтр, мы должны вернуться!

– Не кричите. – Мой начальник болезненно поморщился. – Вы знаете, молодой человек, в чем состоит наша профессия?

– Ну мы работаем со Смертью и…

– Вот именно! – Некромант поднял палец. – Работаем! Не сражаемся с нею, а работаем! Где-то даже сотрудничаем… Мы чувствуем Смерть, Смерть чувствует нас… Люди боятся Смерти и ненавидят ее. Скажу вам, юноша, больше – даже якобы бессмертные эльфы и те бледнеют и заикаются, услышав это слово. А уж нежить – она вовсе страшится потерять даже те жалкие крохи существования, которое принимает за жизнь. Смерть всесильна. Перед ней спасует любой. И лишь у нас, некромантов, есть возможность как-то договариваться с ней. Мы можем заключить с ней сделку. Мы знаем то, что неведомо остальным: нам известна цена, которую можно заплатить Смерти за то, чтобы она оставила свою жертву в покое. Поэтому нас не просто уважают – нас боятся. Мы привлекательны и окутаны ореолом романтики с точки зрения обывателей и особенно представительниц женского пола. Им всем, – мой начальник криво усмехнулся, – очень интересно узнать, что такое нашла в нас она, чего нет у остальных? Как вы думаете, что это такое?

Я невольно бросил взгляд через плечо на распахнутые двери больницы:

– Ну, наверное, у нас есть наша сила…

– У нас есть пиво и сухарики. – Мэтр Куббик подошел к лошадям. – Ну и еще то, что у нас со Смертью особые отношения. Поедемте, выпьем!

Пить мне сейчас хотелось меньше всего, но спорить я не стал.