- Какая еще фамилия? Это, отчество!
- Совсем из ума выжила? Рюриковичи, Годуновы, Романовы, где здесь имена?
- Годунов и Романов, фамилия, а Рюрикович, отчество!
Бабульки оживленно заспорили. О царских династиях.

Я, ущипнула Селезнева за локоть, и прошептала:
- Вместо того, чтобы гусака из себя корчить, давай любовь неземную ко мне начинай изображать. А то, я за двоих отдуваюсь, а он еще и шипит в мой адрес. Неблагодарный ты человек, клюшкин внук.
- Отдувается она, хрень собачью несет, ведь просил как человека не пороть всякую чушь. Михрюта, мать твою.
- Просьбы не было, был чистой воды шантаж. Я в ответ на него, озвучила встречные условия: рюкзак и носки полосатые.
- Воспитание не позволяет нецензурно выругаться.
- Это значит, нехотя, но на встречные условия соглашаешься?
- Даже не подумаю.
- Жмот.
- Еще какой, Парамонова.

Кошелка и Клюшка, кстати, спорить быстро прекратили, и с живым интересом напрягали слух, пытаясь услышать о чем же мы с Селезневым, говорим. Кот без особого интереса, наблюдал за происходящим из переноски.
А водитель такси, тем временем выгрузил из багажника две объемные дорожные сумки, два больших чемодана, и один небольшой, дальше запрыгнул за руль, завел двигатель, и потихоньку тронулся с места.

- Селезнев, а мы долго на улице будем торчать?
- Пока ты от моего локтя, не отцепишься, и голову с плеча не уберешь. Как по твоему я должен вещи бабушки и Клавдии Петровны в дом затаскивать, в связке с тобой, клешнями вцепившейся?

- Молодежь, поимейте совесть, перестаньте шептаться, говорите громче, - не выдержала, Клавдия Петровна, она же Кошелка.

- Больше не будем. Олесю успокаивал. Бабушка, в лоб спросила, про правнука, Олеся ответила, а потом застеснялась. Она у меня, вообще-то стеснительная. - нагло соврал Славка.
- Чтоб перестала стесняться, ты обязан скорее узаконить отношения, через орган ЗАГС. - тряханула буклями, Клавдия.
- Поддерживаю. - кивнула Славкина бабушка.
Старушки подняли правые руки, и с хлопком ладонями соприкоснулись.

- Узаконим. Как только, так сразу. Даже прямо сейчас побежал бы узаконивать, жаль в Новогоднюю ночь, учреждения не функционируют. - забубнил, Селезнев. - Люблю -не могу. Она со мной рядом, а я уже думаю, скоро наступит утро и Олеся сядет в такси, и уедет. Я останусь один. - резко дернул плечом.
От неожиданности, едва не прикусила щеку. Ну, гаденыш, сейчас не так задергаешься!
- Дорогой, ты меня растрогал. Не оставлю тебя одного. Никуда не уеду. Вместе приехали, вместе вернемся в Москву. Пятого числа, не раньше...

4. 4

- Как же ты меня бесишь, Парамонова. - выдохнул мне в ухо Селезнев, в ответ на обещание никуда не уезжать. До целого, пятого... Жуть.

Довольно спокойно выдохнул, никаких признаков паники не ощущается, всего-навсего стандартное раздражение в мой адрес, не более того. На поверил значит, решил, что пугаю. Правильно, в принципе, решил, я еще пока в здравом уме нахожусь, и естественно, утром уберусь восвояси, но продолжу делать вид, будто остаться собралась. Сейчас не верит, потом поверит, и вдруг, да сподобится на носки и рюкзак раскошелиться? В качестве взятки, за то, чтоб не оставалась? Азарт у меня. Дело принципа. Вынудить Селезнева, добавить к Тимберлендам, рюкзак и носки.

Выпустила из захвата его локоть, ну и голову соответственно, убрала с плеча.

- Ступай, клюшкин внук, навьючивайся поклажей.

- С детства желаний на Новый год не загадывал, на этот раз, загадаю. Чтоб на тебя Парамонова, какой придурок позарился. И увез куда-нибудь подальше, хоть в Африку. - процедил, и пошел к чемоданам и сумкам.