– У его родителей юбилей – золотая свадьба, – дернула плечом Юлька. – И справлять обязательно у нас, в доме старшего сына. Традиции у них такие, видите ли!

Я вспомнила Юлькин мат и мысленно согласилась с каждым словом, порадовавшись в данный момент, что Кощей – сирота. Такую ораву я точно не выдержала бы и двух суток.

– А дети?

– А что дети? Они еще мелкие, им десять и восемь, если помнишь. Им вся эта чехарда по кайфу. Я их с любимым папашей оставила и приказала, пока эта толпа не уедет, меня домой не звать.

Через пару часов, напившись чая и кофе, немного помыв кости своим благоверным, мы с Юлькой переместились в мою личную «лабораторию», как называла я это место.

Не химик ни разу, столкнувшись с необходимостью куда-то выплескивать свою силу, я прочитала уйму книг по технике безопасности и оснастила помещение вентиляцией, поставила огнеупорные столы, забила шкафы ретортами, колбами и прочей посудой, установила треноги и перегонные кубы, в общем, потрудилась на славу. Кощей, когда впервые попал сюда после «обновлений», долго ловил челюсть у пола, а потом самолично накладывал на все, находившееся в комнате, разнообразные охранные заклятия.

– Знаю я тебя, – проворчал он, закончив, – технику поставила новую, заклинания не освоила, как рванет – всем весело будет.

Тогда я на него обиделась, как же так, сам велел всю лишнюю энергию скидывать в зелья, а доверия мне, молодой ведьме, оказывать не желает. Но уже на следующий день пришло понимание, что без наложенных заклинаний вся моя огнеупорная мебель после некоторых экспериментов расплавилась бы в одночасье, что уж говорить о посуде.

– Колбы, колбы, колбы. Нет, чтобы, как нормальной ведьме, котелком пользоваться, – проворчала Юлька, усевшись на удобный диванчик у дальней стены. – Позоришь ты, Юлька, славное племя ведьм.

– Это мне говорит баба Яга в джинсах, – вернула я шпильку. – Так, чем займемся? Кого травить будем?

– Пихто в деревню звал. Им там нужны какие-то настойки, вот сейчас и наварим.

Я с сомнением покосилась на свою посуду, перевела взгляд на горевшую энтузиазмом Юльку, вспомнила Глашку и шестиногого теленка и подавила вздох. Чувствую, после Юлькиных сегодняшних экспериментов в деревню к древнему старосте деду Пихто я еще лет двадцать не покажусь.

Юлька работала бодро, да еще и мной помыкала. То ей ту травку подай, то эту, то вон ту, что под потолком каким-то образом оказалась.

– Хорошо хоть лягушачьи лапки в состав не входят, – проворчала я, встряхнув закупоренную колбу с получившимся ярко-оранжевым зельем. – Юль, ты уверена, что это варево никого на тот свет не отправит?

– Не трусь, – ухмыльнулась Юлька, – я не первый год бабой Ягой работаю. Сейчас еще одно сварим и в ступе к Пихто полетим.

Перспектива быть замешанной в массовых крестьянских отравлениях меня не порадовала, но Юлька, когда хотела, могла быть очень упертой.

Сегодня майские жуки

Не в меру были громки.

И позабыли червяки

Мне осветить потемки.

Пошла бранить я Светляка,

Чтоб не давать поблажки.

Споткнулась вдруг у стебелька

Ромашки или кашки.

И вот лежу я и гляжу,

Кто черный там крадется.

Никак ума не приложу,

А сердце бьется, бьется.

И молвил кто-то грубо так:

«Послушай-ка, гляди-ка».

Тут лампочку зажег Светляк,

И вижу я – улитка.

Ползет, расставила рога,

Вся мокрая такая.

К. Бальмонт. «Беспорядки у Феи».

Читая сказки Нике, я всегда полагала, что ступа – средство передвижения, рассчитанное на одного человека. Как оказалось, Юльке одной летать было скучно, и в ее ступу, благодаря наложенным на нее заклинаниям, могло поместиться два-три человека. Поэтому, когда я направилась к конюшне и предложила встретиться в деревне, Юлька кивнула на свой агрегат: