– Простите за опоздание! – сказал Маркби. Извинение не было формальным – видно было, как все измучились, дожидаясь его.

– Доктор Фуллер уже уехал, сэр. Он сказал, что у него назначена встреча и он не может ждать.

– Ничего страшного. Уверен, что он позвонит, как только освободится.

– Ребята уже отщелкали свои пленки, – продолжал Пирс, указывая на двух полицейских фотографов, угрюмо подпирающих стену. – Может быть, им уже?..

– Что? Ах да, конечно. Вы можете быть свободны. В принципе вам совсем не обязательно было меня ждать.

Фотографы сорвались с места и столкнулись в дверях, загремев аппаратурой. Кое-как расцепившись, они бегом спустились по лестнице. Констебль с зеленым лицом проводил их завистливым взглядом.

– Ну что ж, давайте посмотрим, – сказал Маркби без особого энтузиазма в голосе.

Не говоря ни слова, Пирс отвернул простыню, которой было накрыто тело.

Маркби сказал:

– Она, наверное, была хорошенькой – до того, как…

На взгляд ей не могло быть больше двадцати одного– двадцати двух лет. Ее глаза, широко раскрытые, неподвижные, имели мутный лиловый оттенок. На ней была грязная футболка и небрежно обрезанные у колен джинсы. Футболка была задрана – скорее всего, доктором Фуллером во время осмотра, – так что открылся провалившийся живот. Ее левая рука лежала ладонью вверх, вся в красных точках и фиолетовых синяках, постепенно скрывающихся под узором трупных пятен.

– Кто ее нашел?

– Жилец соседнего дома. – Пирс показал на стену, отделяющую этот дом от следующего. – Он боялся пожара и поэтому иногда проверял, как тут и что. Он решил, что сквоттеры убрались отсюда, и пришел поглядеть, много ли они тут насвинячили. Ах да, мы нашли шприц – он лежал вот здесь, на полу возле кровати. – Пирс продемонстрировал пластиковый пакет со зловещей уликой.

«Мерзкое жало», – подумал Маркби. Вслух же он спросил:

– Доктор Фуллер не рискнул предположить, когда она умерла?

– Он сказал, примерно два-три дня назад, судя по внешнему виду тела.

– А остатков той дряни, что она себе вколола, не нашли?

– Нет. По словам соседа, здесь жила целая компания, но в последнюю пару дней в доме было очень тихо, и он подумал, что они ушли. Похоже, когда ее приятели увидели, что она умерла, они испугались и сбежали.

– Нам повезет, если мы их найдем, – проворчал Маркби. – Если только сосед не знал кого-нибудь из них по имени. Но навряд ли.

– Как ни странно, он был знаком с ней. – Пирс показал на тело. – Когда я сюда приехал, он мне сказал, что это Линдси Херст. За последние несколько недель он не раз видел, как Линдси входила в этот дом и выходила из него. Это его удивляло, потому что она местная и из хорошей семьи. Он и представить себе не мог, что она закончит тем, что станет жить здесь, как бродяжка. Он так и сказал. Примерно то же написано и в его заявлении.

– Не в первый раз такое происходит! А он, случайно, не знает, где живет ее семья?

– Точно не знает, но сказал, что где-то на Китченер-Клоуз. По его словам, бродяг здесь собиралось то много, то поменьше. Он жаловался в полицию и городскую управу, но никто ничего не предпринял. Сами знаете, как трудно выгнать сквоттеров. Я подозреваю, власти просто решили оставить это дело до осени, когда начнется снос зданий.

– Кто-то должен отправиться на Китченер-Клоуз и сообщить ее родителям, – проворчал Маркби. – Я сам этим займусь, раз уж вам пришлось так долго меня дожидаться. Мой черед выполнять грязную работенку. Вы как, нормально?

– Привык, – скривившись, ответил Пирс.

Маркби взглянул на констебля.

– Хотите выйти наружу?