Он разорвал одну лепешку пополам – она была такой горячей, что обжигала пальцы, – и густо намазал ее маслом. Оно сразу растаяло и впиталось в рассыпчатое тесто, передавая ему свой соблазнительный блеск.

– Да ничего страшного. Я могу снова заехать. Или если кто-нибудь из них будет в городе и найдет минутку для того, чтобы наведаться ко мне в участок… – неразборчиво отвечал Маркби, расправляясь с лепешкой.

– Они оба собираются в город в четверг – погонят овец на продажу. Но на рынке всегда такая круговерть, что у них, наверное, и секунды свободной не будет. Они вряд ли смогут к тебе заехать. У тебя к ним что-то срочное?

– И да и нет. Мне необходимо задать им – и вам – несколько вопросов. Это только формальность, но без них в нашем деле не обойтись. Вы же слышали, что на строительном участке, там, где раньше стояла Одинокая ферма, был обнаружен труп?

Девушка неуклюжим жестом поставила перед ним чашку кофе – часть напитка выплеснулась на скатерть-клеенку.

– И откуда у тебя только руки растут! – сказала ее мать, вытирая стол. – На брюки-то хоть не попало, а, Алан?

– Нет… не попало. Все в порядке. Спасибо за кофе, Джессика. У вас необыкновенно вкусное варенье, миссис Уинтроп. – Не терзаясь угрызениями совести, он принялся за вторую лепешку. Он подозревал, что через некоторое время у него может начаться несварение – но разве гипотетическое несварение может заставить отказаться от соблазна, находящегося так близко под рукой! Соблазна, принявшего вид божественного черносмородинного варенья, темного, словно полночь, и такого густого, что оно слезало с ложки одним плотным куском и его нужно было раздавливать на поверхности лепешки.

– Я дам тебе банку с собой – у нас этого варенья невпроворот. Черная смородина в прошлом году хорошо уродилась, просто на удивление. Да, скверное это дело – я имею в виду убийство на стройке. Значит, это ты ищешь убийцу?

– Ну да. Ну то есть не только я, но я веду это расследование. Поэтому я к вам и заявился. Скажите, вы, случайно, не заметили ничего необычного в пятницу вечером или ночью? Может быть, вы видели машину. Или слышали голоса. В таком роде.

– Бог с тобой, Алан, я сплю как убитая! – не замечая каламбура, ответила миссис Уинтроп.

– А вы, Джессика?

– Я сплю не очень хорошо, – пробормотала девушка. – Но я ничего не слышала. Виски не лаял – а он бы почуял постороннего.

Она резко замолчала и посмотрела на Маркби затравленным взглядом. «Смотрит так, будто ее только что поймали за каким-нибудь недозволенным или предосудительным занятием», – подумал Маркби.

– Чертова псина, – присовокупила миссис Уинтроп в своей обычной безапелляционной манере.

– Я бы хотел показать вам одну фотографию, – осторожно сказал Маркби. Он перевел взгляд с дочери на мать и обратно. – Посмотрите? Мне не хотелось бы вас расстраивать – да и, сказать правду, ничего страшного в этой фотографии нет, – но мы пытаемся выяснить личность убитого.

– Вот как? – Миссис Уинтроп посмотрела на дочь. – Ну давай поглядим, коли так.

Маркби достал фотографию и отдал ее миссис Уинтроп. Пошарив в кармане комбинезона, она извлекла оттуда очки, водрузила их на нос и некоторое время внимательно изучала фотографию, держа ее на расстоянии вытянутой руки.

– Нет, не знаю, кто это. Никогда этого парня не видела, – наконец сказала она. Поколебавшись, она протянула фотографию дочери. – Ты тоже погляди, Джесс. И то правда – бояться тут нечего.

Девушка с опаской взяла фотографию. Маркби уставился в пол. Ему стало стыдно своей работы, как в те моменты, когда ему приходилось иметь дело с родственниками погибших людей. Наверное, он казался им настоящим чудовищем. У этой девушки явно не все в порядке… Ну, сказать, что у нее не все в порядке с головой, значило бы сильно приврать, но все же с нервами у нее не так хорошо, как могло и должно было быть. Интересно, она наблюдается у врача? В таком состоянии ей бы это не помешало.