– Элли, чтобы через минуточку была за столом. Кто ж чай холодный-то пьет? А ежели самовар греть, то его опять со стола снимать придется. И прекрати ты мою избушку магией портить!

Я в ответ хмыкнула, закончила защитный круг и только потом поднялась по ступеням. Темный лес меня не обижал, проказами не изводил, но лучше поберечься.

В горнице пили чай. За столом на лавке восседал здоровенный мохнатый волкодлак и чинно лакал из чашки; рядом, прямо на столе, расположились феи. Крылатые крошки макали кусочки баранок в вазочку с вареньем, после чего прикладывались к соломинкам, торчащим из общей кружки. Призрак Иов устроился на подоконнике и что-то рисовал уже в альбоме.

– Вот, пришла. А говорили, что заблудилась, – флегматично обронил он.

– Как же она заблудится? У нее же клубочек.

– Снова одна? – недовольно проворчала фея, от которой исходило сиреневое сияние. Звали ее Фиалкой. Более капризного и манерного создания мне встречать не доводилось. – Уж привела бы какого-нибудь мужика.

– Абы какого не надо! – спохватилась зеленоватая малышка, пахнущая мятой.

– Мьятта, не всем принца подавай. Я бы и на кузнеца согласилась. Сильного, крепкого, загорелого, – подала голос фея яблоневого цвета.

– Цыц, бесстыдницы! – прикрикнул на них Листик. – За столом об опылении ни слова. Нечего Элли аппетит портить.

– А мой аппетит тр-р-радиционно никого не интер-р-ресует, – хмуро проворчал в чашку Захарий.

– А что у нас с аппетитом? – Яблонька перелетела к волкодлаку на загривок и почесала его за ухом. – Почему не кушаем?

Страшный и косматый, раза в два крупнее обычного волка Захарий тут же разомлел и довольно зажмурился. В чем он провинился, я не знала, однако проклятие, лежащее на волкодлаке и блокирующее возможность превращения в человека, намекало, что он насолил сильному магу. Я сразу предупредила бедолагу, что не сумею его расколдовать, однако волкодлак продолжал надеяться.

– Элли, рассказывай! Не томи! – Фиалка отложила баранку и привстала на цыпочки. – Как прошел бал?

– Мимо, – буркнула я и плюхнулась на лавку.

– Неужели никто не пригласил? – встрепенулась Мьятта. – Надо тебе было нас послушать и позволить сшить бальное платье.

– Которое она бы потом натянула на руку вместо перчатки, – ехидно осадила пыл подруги Фиалка. – Настоящая женщина должна о себе заботиться, даже если она ведьма!

– А я и позаботилась! Теперь ни один однокурсник не посмеет даже недобро посмотреть в мою сторону.

– Довела! – радостно захлопала в ладоши Фиалка.

– Провела! – вторила ей Мьятта.

– Проучила, – скромно потупилась я.

– Выкладывай детали! – Яблонька подперла щеку рукой и предвкушающе улыбнулась.

Из всех существ Темного леса феи-крошки были самыми вредными и жадными до пакостей и проделок. Горе тому путнику, которого тропинка выведет к Дереву фей.

– Элли, а оставайся с нами, – робко предложил Листик. – Жить есть где, а хорошая ведьма и в лесной глуши пригодится. Надо же кому-то заплутавших бедолаг в чувство приводить.

– Совсем бор-р-рзый нар-р-род пошел, – поддакнул Захарий. – То у кикимор-р-ры чего отведает, то с р-р-русалками купаться полезет. А если же к феям попадет…

– Но-но! – Фиалка протестующе постучала баранкой по краю чашки. – Говорить о даме гадости в ее же присутствии – это верх невоспитанности.

– А за спиной, получается, можно? – ехидно оскалил пасть волкодлак.

– Если о девушке не судачат, значит, она никому не нужна. – Фея томно похлопала ресницами.

– Водяного ты почто обидела? – угрюмо спросил Листик.

– О! И ты уже в курсе, – засмеялась Фиалка, словно колокольчик зазвенел.