Скорее всего, истинная причина такой популярности была совсем в другом. В основе истории Уленшпигеля (как и Дон Кихота, Фауста, Пантагрюэля) лежало нечто иное, по-настоящему серьезное, а вовсе не детские и часто развязные анекдоты. Какие-то действительно крупные события, важные для тогдашнего средневекового мира, имевшие заметные социальные последствия, породившие сильные общественные течения, важность которых частично сохраняется до сего дня.

Обратимся к само́й Народной Книге. Берем в руки стостраничное издание и начинаем внимательно, не спеша, читать. И довольно быстро обнаруживается, что если понимать всё рассказанное буквально в современной интерпретации, то бесконечные унылые странствия Уленшпигеля наскучивают уже через несколько страниц. А ведь таких страниц около сотни.

Вот, например, «четвертая история рассказывает, как Уленшпигель уговорил две сотни парней разуть башмаки и сделал так, что из-за этого стар и млад друг дружке вцепились в волосы», с. 163. Или же как «Уленшпигель во Франкфурте-на-Майне обманул на тысячу гульденов евреев и продал им свое дерьмо под видом вещих ягод», с. 194. Или как «Уленшпигель с помощью лживой исповеди уговорил священника из деревни Риссенбрюгге отдать ему лошадь», с. 198.

И так далее и тому подобное. И всё в одном и том же затянутом шутовском ключе. Как и в случае со средневековыми описаниями Фауста и Дон Кихота, скажем прямо – полностью, строка за строкой, прочесть все сто страниц повести якобы XVI века об Уленшпигеле (при современном взгляде на нее) могли когда-то и могут сегодня только единицы. Но поскольку, как нам говорят, многие люди Западной Европы XVII–XVIII веков ИСКРЕННЕ ВОСХИЩАЛИСЬ этим произведением, хочется понять – что же так привлекало их? Может быть, привитый нам с детства взгляд на эту повесть неверен? И как только вопрос задан, ответ на него – в рамках Новой Хронологии – всплывает довольно быстро, и оказывается неожиданным и интересным. Но, повторим еще раз, для этого нужно опираться на результаты наших исследований, проясняющих общую картину древней истории. Без Новой Хронологии разобраться бы не удалось.

По-видимому, реформаторы XVII–XVIII веков восхищались тем, что потом, через некоторое время, было прочно забыто (а точнее, заставили забыть) и ушло в прошлое. Но что было актуально и вполне понятно западным читателям эпохи Реформации. И именно это понимание вызывало их бурные эмоции и восторги. А по прошествии многих лет забылось, обесценилось, потеряло остроту.

Здесь уместно напомнить, что ранее мы уже обнаруживали подобные средневековые агитационно-пропагандистские произведения. Как мы показали в книге «Доктор Фауст. Христос глазами антихриста», знаменитая история Фауста – есть не что иное, как анти-евангелие. То есть насмешливое и даже издевательское искажение истории Иисуса, направленное на раскалывание церкви и общества в эпоху западноевропейской Реформации. Той же разрушительной анти-имперской идее служил и объемистый развязный (местами даже тошнотворный) «роман» Франсуа Рабле «Гангартюа и Пантагрюэль».

Аналогично, некоторые знаменитые произведения Шекспира создавались, оказывается, с похожими агитационными разрушительными целями. В книге «О чем на самом деле писал Шекспир» мы показали, что такие выдающиеся шекспировские пьесы, как Гамлет, Король Лир, Макбет, Тимон Афинский, Генрих VIII, Тит Андроник (действие которых сегодня ошибочно относят в далекое прошлое и в неверные географические регионы) говорят, в действительности, о реальных и важных событиях XII–XVI веков, развернувшихся, в основном, в метрополии Великой Империи. То есть в Царь-Граде и Руси-Орде. Но потом об этом заставили забыть. А восхищение оставили, «законсервировали» и превратили в традицию. Грамотно предав забвению подлинную политическую суть дела. Напомним: