– Непременно, детка, подам! – со смехом заверила ее бабушка. – Неужели ты думаешь, что я вдруг возьму и забуду тебя только из-за того, что умерла! А теперь перестань ныть и доедай свой бутерброд.

Нелли отложила в сторону «Фигаро» и намазала багет толстым слоем масла, как тогда, когда была еще маленькой. Нет ничего проще и ничего лучше свежего багета с соленым бретонским маслом.

Наслаждаясь тающим во рту прохладным маслом, вкус которого смешивался со вкусом белого хлеба с хрустящей корочкой, Нелли подумала, что до сих пор бабушка еще не исполнила своего обещания. А затем подумала, что Клэр Делакур на ее месте не стала бы месяцами дожидаться какого-то знака. Вдобавок она не очень-то доверяла любовным письмам. И на то, разумеется, была своя причина.

Клэр Делакур смолоду была своевольна, поступала так, как хотела, и без колебаний ринулась в пучину жизни. И это притом, что у нее был строгий отец, который, как Аргус, всегда был на страже трех своих исключительно миловидных дочек. На белой вилле в стиле модерн, принадлежавшей зажиточным Бофорам, в промежутке между двумя мировыми войнами и позднее вплоть до пятидесятых годов традиционно устраивались домашние балы. Но молодые люди побаивались приглашать дочек Бофоров, потому что усатый и грозный глава семейства стоял с каменным лицом, прислонившись к дверному косяку, всегда готовый вмешаться и самолично положить конец любому поползновению, которое показалось бы ему выходящим за рамки приличий.

Тем не менее его младшая дочка, несмотря на строгий отцовский надзор, умудрилась все же влюбиться в молодого человека, а тот в свой черед с первого взгляда отдал сердце прекрасной Клэр.

Максимилиан Делакур, только что закончивший курс обучения в высшей школе и получивший диплом инженера, был на восемь лет старше Клэр, и она повстречалась с ним в гостях у своей лучшей подружки Антуанетты. За чайным столом Максимилиан тотчас же завязал оживленный разговор с молодой и веселой соседкой – Клэр тогда как раз исполнился двадцать один год. Он не скупился на комплименты и восхищенные взгляды. И случилось то, что и должно было случиться. Их руки встретились под белой скатертью, которая накрывала длинный стол, уставленный изысканным фарфоровым сервизом. В потаенной беседке обширного сада влюбленные обменялись первыми поцелуями, а Антуанетта, которой все это представлялось в высшей степени романтичным, охотно согласилась сыграть для них роль Postillion d’amour[39], передавая письма, в которых очень скоро было назначено место и время тайного свидания.

Выбор пал на маленькую гостиницу в Плогоннеке, куда влюбленные собирались приехать в воскресенье в полдень, чтобы совершить за закрытыми шторами то, что во все времена совершали влюбленные, невзирая на то что об этом подумают окружающие.

В своем последнем письме Клэр крупными летящими буквами написала, что не может дождаться, когда Максимилиан встретит ее в одиннадцать десять на вокзале в Плогоннеке и они разделят с ним двуспальное ложе в потаенной гостинице, где он заказал номер для себя и своей «жены» (в то время как дома она сказала, что отправляется на пикник по приглашению своей подружки Антуанетты).

Лучше бы Клэр не писала этого письма, потому что оно по несчастливой случайности попало в руки матери Максимилиана, крайне властной темноволосой особы с высоким килограммовым шиньоном на голове, которая ни в грош не ставила тайну переписки – тем более что сынок все еще жил на родительских хлебах, – и, заподозрив неладное, она не задумываясь вскрыла конверт, воспользовавшись для этого, как подобает уважающей себя даме, специальным серебряным ножичком.