Еще раз удостоверившись, что никто не подозревает об их присутствии, Констанс начала подниматься по винтовой лестнице. С каждым шагом все отчетливее слышались ночные вздохи, стоны, кашель и проклятия заключенных, все сильнее ощущалась вонь от немытых тел.

Она остановилась на темной площадке первого этажа. Впереди, за узким проходом, освещенным с дальнего конца, виднелась небольшая деревянная будка, прикрепленная к стене болтами и стальными тросами. За решеткой окна висела керосиновая лампа. Констанс разглядела темный силуэт охранника. Холодный поток зловонного воздуха из коридора подсказывал, что впереди находится большое помещение, пока еще не видимое в темноте.

Внезапно прямо над ней раздался резкий сухой кашель, а вслед за ним – отвратительное, натужное отхаркивание. Констанс замерла. Это не мог быть заключенный, ведь шум доносился со стороны лестницы. Значит, в эту ночь на верхнем этаже дежурил второй охранник.

Констанс переглянулась с Мёрфи в слабом свете его фонаря. Извозчик кивком показал, что понял, как изменится их план. Он закрыл створку фонаря и повесил его на ремень, затем осторожно достал полученный от Констанс флакон, размотал марлю настолько, чтобы стала видна стеклянная пробка, и начал бесшумно подниматься по лестнице.

Вытащив из ножен стилет, Констанс двинулась следом за ним. Она не собиралась никого убивать, но, если что-то пойдет не так и их обнаружат, думала она, сгодятся любые меры, чтобы освободить Джо и вывести его из этого омерзительного места.

Пока Констанс ждала на ступенях, все ее чувства обострились. С минуту все было тихо. Затем сверху донесся слабый, оборвавшийся стон, будто кого-то ударили под дых. Прошла еще минута, и Констанс услышала царапанье, повторившееся дважды.

Это был условный сигнал: Мёрфи справился со вторым охранником и теперь поднимался на третий этаж, где располагались самые большие камеры – до двадцати четырех человек в каждой.

Настала очередь Констанс. Она спустилась на первый этаж и прокралась по коридору – черный силуэт, почти неразличимый на черном фоне. Присев на корточки под окном будки охранника, она посмотрела на часы. У нее оставалось пять минут до того момента, когда Мёрфи должен был отпереть двери камер, спровоцировав побег.

Проблема заключалась в том, что охранник удобно устроился в маленькой сторожке и не собирался из нее выходить. Нужно было как-то выманить его, не вызвав преждевременной тревоги. Констанс хотела вывести Джо из камеры, прежде чем начнутся беспорядки.

Она глубоко вдохнула, выдохнула и снова набрала полные легкие воздуха. Потом прикоснулась языком к нёбу, вытолкнула воздух из груди диафрагмой и в последний момент снова опустила язык, заставив воздушный поток пройти над ним. Получившийся звук очень напоминал жужжание пчелы… у дальней стены будки.

Спрятавшись в темноте под окном, Констанс повторила трюк. На этот раз охранник услышал жужжание и поднялся на ноги, со скрежетом отодвинув стул.

Отец Констанс был поэтом, шутником и мечтателем. Самой сумасбродной из его идей было переселение из Лондона в Нью-Йорк незадолго до начала Гражданской войны. Он так и не прижился в Америке, но не утратил страсти к фокусам, которым научился еще в юности, на ярмарке в Ламбете, и забавлял детей чревовещанием вплоть до своей смерти от холеры в 1877 году.

Констанс опустила подбородок, сдавив гортань, и снова вытолкнула воздух из легких. Жужжание повторилось, только теперь оно было тоном ниже, как будто шло от самой земли. На жаргоне ярмарочных фокусников это называлось «сменить верхнюю технику на нижнюю».