Словно в ответ на его мысли, раздался условный стук в дверь из рифленого стекла: Грубер.

– Леди уже здесь, сэр.

– Пожалуйста, проводите ее, – сказал Кунц.

Грубер открыл дверь, и через мгновение посетительница вошла в кабинет. Кунц немедленно встал, повинуясь скорее инстинкту, чем законам вежливости. Женщина выглядела просто потрясающе: среднего роста, стройная, на плечах – меховое боа, которое Грубер услужливо принял. Под боа оказалось изящное платье из шелка модного в этом году розового цвета, с баской и рукавами, которые заканчивались манжетами из брабантского кружева. При всем изяществе покроя посетительниц в таких платьях Кунц еще не видел. Оно не имело турнюра и подчеркивало фигуру женщины больше, чем полагалось. В целом платье выглядело несколько… нельзя сказать, что вызывающе, но оно скорее подошло бы для парижских салонов, чем для Нью-Йорка. То была женщина необыкновенной красоты.

Грубер прочистил горло.

– Ее светлость герцогиня Иновро… Иловро…

– Иновроцлавская, – закончила женщина низким, но приятным голосом.

Кунц вышел из-за стола и выдвинул мягкий стул.

– Прошу, ваша светлость. Будьте моей гостьей.

Она поблагодарила его, подошла и села на стул, двигаясь благопристойно и в то же время грациозно. Грубер прикрыл дверь и сел возле входа. Он был не только секретарем и привратником Кунца, но также телохранителем и всегда держал наготове пистолет, если кто-нибудь вдруг решился бы на ограбление. Кунц тоже держал двухзарядный «дерринджер» в кармане пиджака: это было почти обязательным требованием для работы в «Ювелирном дворце».

Предложив гостье прохладительный напиток, от которого она отказалась, Кунц вернулся на свое место за столом, улыбнулся и отпустил пару-тройку обычных любезностей, призванных заодно проверить ее легенду. Женщина превосходно говорила по-английски, с едва заметным намеком на акцент; ничто в манерах, осанке и поведении гостьи не позволяло усомниться в ее знатном происхождении. И все же одна мелкая несообразность привела Кунца в замешательство. Ей недоставало свиты. Она остановилась в лучшем, по всеобщему мнению, отеле города и, как подозревал Грубер, воспользовалась псевдонимом, чтобы снять номер. Все это требовало дальнейшего расследования. Но, разумеется, лучшим доказательством стали бы замечательные драгоценности, которыми она, по ее словам, владела.

Кунц еще раз улыбнулся, кивнул и положил руки на стол ладонями вниз.

– Насколько я понял, ваша светлость, вы собираетесь предложить нам некие драгоценные камни. – (Женщина наклонила голову.) – Очень хорошо. В таком случае не могли бы вы рассказать о том, как они оказались в вашей собственности?

Возникла пауза. Такие моменты часто бывают неловкими.

– Вы должны понимать, – продолжил Кунц. – Мы, как крупнейший поставщик драгоценных камней, обязаны принять все меры, чтобы убедиться в качестве и происхождении того, что продаем… и, соответственно, покупаем.

– Понимаю, – ответила герцогиня. – И буду только рада выполнить ваше пожелание, но прошу об ответной любезности: не могли бы мы поговорить конфиденциально? Это не только удовлетворит ваше любопытство, но и поможет мне удостовериться в собственной безопасности.

Кунц задумался, потом украдкой кивнул Груберу, приказывая выйти. Не было ничего предосудительного в том, чтобы остаться наедине с женщиной в своем рабочем кабинете. Да и какое злодейство она могла замышлять – наброситься на него со сверкающим кинжалом в руке? Вопиющая нелепость. Это же Нью-Йорк 1880 года, а не какой-нибудь бульварный роман. Тем не менее Кунц незаметно прижал правый локоть к телу, проверяя, на месте ли «дерринджер».