С подозрением ковыряясь в огромной тарелке веганского оливье.

- Есть такое дело.

- И мама тоже… Они неправы.

- В чем?

- Во всем. Ты нежная ранимая девочка, а они тебя с детства дрючат.

- Я привыкла, - бурчу недовольно. - И я совсем не ранимая.

- Я бы им самим взбучку устроил. Но, боюсь, толку не будет. Родители, они такие… какие есть.

- Да. Какие есть, - снова вздыхаю я. - Знаешь, в детстве я очень жалела, что родилась девочкой.

- Да ладно!

- Если бы я была пацаном, все было бы по-другому. Папа и не скрывал, что ждал мальчика. Первенца. А родилась я… Правда, у них потом появился Кеша. Сын, наследник… А я так.

- Твои родители тебя очень любят, - выдает Кабанчик.

- Они считают меня неудачной версией нормальной дочери. И в детстве я куролесила. И сейчас… замуж не вышла, не родила, работу нормальную так и не нашла…

- Они тобой гордятся, - продолжает Пашка.

- Ты с дуба рухнул, что ли? Они гордятся Кешей. С детства ему в жопу дуют. А я только под ногами путаюсь и картину порчу.

- Я хочу, чтобы моя дочка была похожа на тебя, - внезапно выдает Кабанчик.

- Чего?

- Ты классная. Красивая, умная, целеустремленная. Всего добилась сама. У тебя есть стержень. И при этом ты нереально женственная и нежная…

- Паша, ты сейчас о ком говоришь?

- О тебе, Маруся. Все это о тебе.

- Спасибо за комплименты. Но в них нет ни слова правды. Я неудачница.

- Что они добавляют в этот чай? - Пашка нюхает кружку. - У тебя свой салон, квартира, "Харлей", ты нереальная красотка и можешь свести с ума любого, на кого только посмотришь. И ты неудачница?

Я улыбаюсь. Мне приятно его слушать. И, кстати, в чем-то он прав!

- Но все равно, мужикам проще, - вырывается у меня. - Я в детстве очень хотела быть пацаном. И вела себя как пацан. И дружила с пацанами. И все было прекрасно - до двенадцати лет. Пока не появились они.

- Кто?

- Ты знаешь.

- Понятия не имею.

- Не кто, а что, - вздыхаю я. - Сиськи.

- А, вот ты о чем! Я как-то не сообразил. Все время о них забываю.

- Забываешь?!

- Ага. Просто я фанат твоей попы.

- Я заметила, - срывается с моих губ.

После чего я густо краснею. Потому что на меня снова накатывают недавние воспоминания. Блин… Опять эта неловкость! А так хорошо все было. Сидели, болтали, как старые друзья…

- Ладно, мне пора, - говорю я.

И начинаю копошиться в сумке.

- Нам еще не все десерты принесли! Куда ты так торопишься?

- К родителям. Получать взбучку.

- Я с тобой.

- Не надо, Паш. Я справлюсь. Спасибо за прекрасный вечер. Так приятно было хоть на пару часов выпасть из реальности…

19. 19

Маруся

Пашка - старый друг. Мелкий пацан, которого я никогда не воспринимала всерьез.

Но вчера он засунул язык в мою… Боже… Опять у меня мокрые трусики. Я просто озабоченная самка в гормональном взрыве!

Всю ночь мне снился огромный кабаний клык, которого я никогда не видела. А вчера даже не чувствовала. Вчера был только язык. И нежные, сильные, жадные руки…

Да хватит уже! Сколько можно зависать с рассеянным видом, не слыша ни одного слова из доклада оратора? Сегодня предпоследний день конференции. И посвящен он высокому искусству татуировки, уходящему корнями в глубокую древность. Я пришла на лекцию доктора наук, увлеченно рассказывающего о традициях тату в африканских племенах. Надо же, оказывается, у них мужики ходили с татуированными членами… Блин, одни члены в голове!

* * *

Пашка вчера все же отвез меня домой. И даже пытался что-то там объяснять моим родителям. Но я вежливо пресекла эти попытки. Не маленькая, сама разберусь, защитники мне точно не нужны.

Но разобраться было сложно. Потому что Сергей, оказывается, не ушел сразу после того, как я исчезла. Он остался и даже поел пельмени. И выпил черного чая со смородиновым листом. И смог очаровать моего отца. Как ему это удалось, интересно?