– Почему? – удивился Саня.

– С клоунами ему привычнее.

Девчонки снова засмеялись, Саня тоже, но меня шутка покоробила. Своего пренебрежения Вера даже не скрывала.

– А пойдемте потом к нам? – предложил им Саня. – Поиграем во что-нибудь, поболтаем?

– Не, – оборвал его я, прежде чем девушки придумали новые подколки. – К нам не получится.

– Почему? – Светлые, чистые Санины глаза распахнулись. – Это же последний вечер до того, как нам выдадут задания.

Девчонки заинтересованно уставились на меня.

– Я сексист и в свое личное пространство женщин не пускаю, – брякнул я первое, что пришло в голову.

Лица девчонок тут же вытянулись.

– Скажи, что ты пошутил. – Вера гневно поджала губы.

Окажись на ее месте кто-то другой, я признал бы, что пошутил, но Вера мне не понравилась, и немного сбить с нее спесь было приятно.

– Нет. Все серьезно. Это моя жизненная позиция, и, как любой свободный человек, я имею на нее полное право.

– В чем же конкретно состоит эта твоя позиция? – требовательным тоном поинтересовалась Лара.

– В том, что взаимодействовать с вами безопаснее на нейтральной территории.

– Что значит «взаимодействовать»? – Ее глаза расширились.

Все смотрели на меня с недоумением и интересом.

– Ну, вот знаешь, есть люди, которые разрешают своим собакам спать в постели, а есть те, кто держит их на привязи в будке. Я отношу себя к последним.

– Ты сравниваешь женщин с собаками? – потрясенно выдохнула Вера.

– Это образное сравнение. – Я нарочно говорил медленно, чтобы понаблюдать за их реакцией. – Хотя не могу сказать, что к собакам я отношусь хуже.

К сожалению, полностью насладиться произведенным эффектом не получилось, потому что Саня оттащил меня в сторону:

– Что ты такое говоришь? Зачем? Сказал бы просто, что хочешь спать, или другое придумал. А теперь ты мне все испортил.

– Ничего не испортил. – Я посмеивался. – Наоборот. Раньше они бы тебя послали, а теперь им очень хочется попасть в нашу комнату.

– С чего это ты взял?

Я хотел сказать, что за годы учебы в женском коллективе успел отлично изучить психологию противоположного пола, но воздержался. Любое неосторожное высказывание грозило разрушить мою легенду.

– Увидишь.

Алик вернулся в комнату раньше меня и лежал в полумраке с небольшим планшетом.

– Все закончилось? – не отрываясь от чтения, спросил он.

– Веселье полным ходом. Чего ты ушел?

– А ты чего? – парировал он.

– Устал.

– Вот и я тоже.

– Хочешь сырник?

– Что? – Он поднял мутно-голубой взгляд над планшетом.

– Мама положила.

– А, ну давай.

Повозившись в рюкзаке, я выудил прозрачный пакетик с сырниками, которые, хоть и были вчерашними, пахли еще вкусно.

– Что читаешь? – Я протянул ему раскрытый пакет.

– Кинга.

– Любишь ужастики?

– Кинг не страшный, но атмосферный. Хочу настроиться. – Алик взял сырник, и я последовал его примеру.

– На что?

– Это мистический сезон.

– И чего?

– Не бери в голову. – Алик отложил планшет и сел. – Перед любым выступлением мне нужно настроиться. Я так привык и по-другому уже не могу. Профдеформация. Если не просчитаю все заранее, это может стоить мне жизни.

– Так ты вроде больше не акробат?

– Сейчас подрабатываю каскадером в кино.

– Любишь острые ощущения?

– Люблю драйв и азарт, а когда все спокойно, начинаю дуреть.

– Но это же просто игра. Неужели тебе и без нее драйва не хватает?

– Я здесь случайно. Но концепт мне зашел. И я настроен побеждать, потому что не привык проигрывать.

– А тебе все это не кажется глупым?

– Что именно?

– Все. Искусственность происходящего.

– О, вижу, ты не врубаешься в суть. Взять хотя бы Новый год. Что это, по-твоему? Казалось бы, обычный календарный день. Точно такой же, как и любой другой. Солнце взошло, потом село – вот и все. Однако люди с конца ноября начинают к нему готовиться. Украшают улицы, магазины, крутят рождественские песенки, закупаются подарками и настраиваются на встречу с чудом. Спрашивается, зачем? Все и так знают, что никакое «новое счастье» не придет. Потому что фишка Нового года не в его наступлении, а в ожидании, понимаешь? Создание праздничной атмосферы искусственно, а ощущения, которые мы испытываем в этот момент, самые настоящие. Любая игра, будь то спорт или рулетка, искусственна, но для многих – она и есть их жизнь.