– В моем Городе всегда такая активность магических существ, – чуть раздраженно ответила она. – Можете посмотреть по своей классификации. У него I класс магической насыщенности по шкале Иберика.

– В самом деле, – неожиданно согласился Лещинский. – Каюсь, забыл. Мне нравится ваш Город… Не дайте никому пробудить его суть.

И он посторонился, жестом велев Яржинову и Кристине тоже отойти. А потом развеял воздушную стену перед жильцами.

– А что будет, если пробудить? – спросила Кристина, не особо надеясь на ответ. – Почему это так опасно, если Город хороший?

– Потом объясню. Напомните мне как-нибудь… Господа, вам говорили, что случилось с вашим водопроводом? Где поломка?

– А вы не видели? – изумился Петька. – Во дворах там, за пятьдесят пятым домом, яма до сих пор разрыта! Не нашли еще поломку, ищут! Или врут, что ищут, – сник он. – Не одни мы без воды сидим, еще домов десять. Только эти, которые магазинов понастроили, везучие, у них трубы другие.

Лещинский кивнул. Яржинов снова зашептал:

– Память им стереть…

– Не надо нам память! – всполошились жильцы, начиная потихоньку пятиться от него. – Мы про вас никому не скажем, правда!

– Хорошо, хорошо. Мы не будем. Идите и скажите той толпе наверху, что не видели никаких пернато-горбатых существ, – велел Лещинский.

– А как же…

Первый жилец, оставшийся безымянным, скосил глаза на свое покрытое белым оперением тело. Вместо ответа Лещинский повел рукой. Как вчера на крыше, стирая следы магии.

– Ты смотри… И правда! – Глаза парня округлились, он уставился на голую коленку, торчащую из рваных штанов, как на редчайшую драгоценность. – Петька! И ты тоже! Ребята, а вы маги? А вы в этой… «Битве экстрасенсов» участвовали?

Кристина, не сдержавшись, сердито фыркнула. Она впадала в ярость от одного упоминания о «Битве экстрасенсов». Может, потому, что ведьма, которая организовала передачу, влезла в долги перед половиной магического сообщества, но так и не расплатилась, получив прибыль, как обещала.

– Еще нет, – очень мягко, как говорят с буйнопомешанными, ответил Лещинский. – Но поучаствуем. Позже. Идите, скажите там, что нет никаких пернатых.

Петька с товарищем переглянулись и припустили к выходу. Стоило им завернуть за угол, как Лещинский вскинул руку и сделал несколько легких движений, вполголоса добавив неразборчивую фразу на латыни.

– Спасибо, – с чувством сказала Кристина. – Я уже поверила, что вы не собираетесь…

– Мне вообще нельзя верить, – усмехнулся он. – Примерно в половине случаев.

И снова он казался почти нормальным человеком. Замороженное выражение лица исчезло, бесцветные интонации растаяли, как … как отходит анестезия после врачебного приема! А там, под анестезией, скрывался одновременно знакомый и незнакомый человек. Живой, ироничный, возможно, порой темпераментный и взрывной… но тут луч фонаря упал на стену в конце коридора, и инквизитор снова стал бесстрастным и собранным.

В конце коридора не было ничего интересного. Отсыревшая побелка, вся в разводах и пыли. Горки строительного мусора. Остатки фанеры.

Но и Лещинский, и Яржинов смотрели на все это одинаково внимательно, словно не верили, что глаза их не обманывают. А Раечка, жадно втягивая воздух носом, подошла к самому тупику, села под стеной и жалобно заскулила.

– Что? Там что-то есть? – сказал ей Лещинский вполголоса. Почти промурлыкал. – Умница, хорошая собака…

И провел рукой перед собой, развеивая результаты чар.

Ничего не изменилось. Стена оставалась прежней. Только Раечка вдруг подскочила, коротко взлаяла… и растаяла прямо в подмокших кирпичах.