Задав вопрос, Корнелиус присел и с немалым интересом взялся изучать нахмуренные лица членов Военного совета. Свои мысли на этот счёт у него были, но он не спешил ими пока делиться, предпочитая для начала выслушать мнение соратников. Первым среагировал адмирал Верещагин, командовавший военно-космическими силами. Медленно поднявшись, адмирал, кашлянув в кулак, стал отвечать:

– Заменить командующего без последствий для нашего общего дела невозможно, те времена, когда это можно было сделать безболезненно, давно прошли, а значит, состояние Боброва должно тщательно скрываться, он для всех символ бескомпромиссной борьбы и таковым должен оставаться впредь. Как там будет дальше, поживём – увидим, и тогда будем принимать принципиальное решение. Сейчас для нас главное – победить, и на это должны быть брошены все наши невеликие силы. Если психическое состояние командующего со временем ухудшится и он станет недееспособным, значит, после победы сообщим всем, что он погиб смертью храбрых, сражаясь с врагом, а вот если всё с ним будет в порядке, надо хорошенько подумать, как нам быть. Герой, победивший чуть ли не в одиночку армаду вторжения, приобретёт такой политический вес, что игнорировать всем его новый статус будет невозможно в принципе. Всё это очень серьёзно, господа, и имеет далеко идущие политические последствия, о которых задумываться надо было ещё вчера…

Оглядев заинтересованно вслушивающихся офицеров, Верещагин, тяжело вздохнув, присел, предоставляя право выступить следующему человеку. Поняв это, адмирал Ивашутин хмуро бросил свой взгляд на командующего ВКС и, потерев переносицу, поднялся и негромко заговорил:

– Товарищи офицеры, я целиком и полностью разделяю мнение всех вас, но хотелось бы напомнить, что изначально на Боброва мы все, здесь присутствующие, поставили, потому как желали серьёзных изменений в нашей стране, и цель эта с повестки не снимается. Наоборот, наблюдая за тем, что происходит на Новом Санкт-Петербурге, становится очевидно, что она выходит на первый план. Всё это дерьмо разгребать придётся нам с вами. Командующий в этих раскладах играет ключевую роль, так как за ним люди непременно пойдут, он ведь очень популярен в народе. Делайте что хотите, но он должен жить, пусть даже и будут психические отклонения, мы это нивелируем жёстким ограничением к нему допуска других людей, а если потребуется, двойника организуем. Если уж публике требуется красивая картинка, она будет, тем более это не так уж и сложно, с нашими-то возможностями.

Высказавшись, командир Иностранного легиона с кислой миной на лице хмыкнул и, опустив пятую точку в кресло, стал ожидать ответную реакцию на свои слова, но никто не спешил, все присутствующие, хмуро посматривая друг на друга, молчали. Молчал и Корнелиус, внимательно присматриваясь к малейшим нюансам сидевших за одним столом людей. Никто в принципе не возражал в случае необходимости обзавестись двойником командующего, хотя это был далеко не самый лучший вариант, но на худой конец и он сгодится, и всё из-за космической яхты, вернее из-за древнего искусственного интеллекта этой яхты, признавшего Боброва наследником. Кого-нибудь другого этот искин своим владельцем не признает, и в этом-то и заключалась самая главная трудность, которую обойти не представлялось возможным. Помолчав ещё некоторое время и так и не дождавшись ответа на слова адмирала Ивашутина, он медленно поднялся и, чуть опустив голову, заговорил:

– Господа, ситуация крайне неприятная, но спешить с преждевременными выводами не будем. Для начала надо дождаться выздоровления командующего, да и не стоит сбрасывать со счетов возможности личной космической яхты командующего. Какие её реальные возможности, мы ведь до сих пор в точности не знаем, так как доступа к ней не имеем вообще, но вот о чём нам всем, здесь присутствующим, следует задуматься, так это об имидже Боброва.