И всё бы ничего, мой доход позволял содержать нас обоих, но вот незадача: мне хотелось, чтобы Андрей работал и помогал оплачивать ипотеку, а Андрею хотелось наслаждаться беспечностью и иметь восемнадцатилеток. Упрёки мои ему, видите ли, не нравятся. Действительно, какая сука, ей богу, пилю мужика не по делу.

А ведь любовь была такая, что крышу сносило. Цветы без повода, рестораны, отдых два раза в год за границей, куда входил пятизвёздочный отель и секс под луной. Танцы под Фрэнка Синатру и разговоры до утра обо всём и ни о чём. Вот вчера, например. Заявился с розами, пусть и на мои деньги, объявил, что у нас запланирован интригующий вечер, разложил меня на столе и показал долбаный космос.

Жаль, космос оказался местом общественным.

— Чего пялишься? — рявкаю на блондинку, так и замершую с дешёвым платьем в руках. — Втискивайся в тряпки и проваливай. Чек за испорченные простыни вышлю с Андрюшей.

Девчонка впопыхах собирается и, не дыша, проскальзывает мимо меня в коридор. Муж раздражённо цокает.

— Марго, мне правда жаль. Что бы ты ни думала.

— Жалость, мой хороший, для идиоток прибереги. А за меня порадуйся, что избавилась от довеска в качестве безработного и неверного супруга.

Андрей окидывает меня непонятным взглядом, сочетающим раскаяние и облегчение, выдыхает, а потом добавляет без особых эмоций:

— Мне жаль наш брак, потому что действительно был неплох. До тех пор, пока не затерроризировала подколами, выпячивая свои деньги. А я тоже человек, Марго. И мне нужна поддержка.

— И ты пошёл её искать в объятиях малолетки?

— Крис не такая, — неожиданно горячо возражает Андрей, отлипая от дверного косяка. — И она видит во мне не только инструмент для зарабатывания бабла, но, сука, и мужика, понятно?!

— Да куда уж мне, — хохочу, демонстративно рассматривая маникюр. — Андрюш, не хотел же оправдываться, вот и не начинай. Выходит нелепо.

— Иди нахрен, Марго.

Муж выхватывает чемодан и решительно направляется в прихожую, где его караулит блондинка-Крис. Обменявшись со мной любезностями напоследок, громко хлопает дверью, да так, что зеркало на стене грустно брякает.

Остаюсь наедине в трёшке с евроремонтом и разбитым сердцем. Плетусь на кухню, нахожу в холодильнике початую со вчерашнего вечера бутылку красного вина и плескаю в бокал. Ещё держусь, но истерика подкатывает мерзкой волной. Сползаю по стене на пол, подобрав ноги, уставляюсь невидящими глазами в херовую реплику «Цветущих веток миндаля» и... взвываю белугой. Слёзы ручьями стекают по щекам, а я с упоением глотаю вино и ору во всё горло:

— Су-у-ука!

Рыдаю так, что горло саднит. Нащупываю в кармане пиджака телефон, набираю, не глядя, номер и жду, пока ответят, продолжая верещать похлеще сигнализации.

— На связи, Пикассо, — весёлый голос, не под стать моему настроению, раздаётся на том конце. Заслышав вой, интонация резко меняется. — Марго, ты чего?

— Приезжа-а-ай, — ору, захлёбываясь красным полусладким.

— Так. Ну-ка, хорош заливаться, — приказывает Сваровский. — Буду через час. В магазине нужно что-нибудь? Кроме алкоголя, полагаю?

— Ничего не надо, Алекс! Просто приезжай!

— Понял, не скули. Сейчас разберёмся.

2. Глава 2. Живём дальше

Алекс появляется на пороге квартиры даже раньше, чем обещал. Чуть ли не с ноги открывает дверь и обнаруживает меня, уже хорошенько окосевшую, в том же углу под подоконником, куда забилась после ухода Андрея.

— Пикассо, — он смотрит с непониманием и испугом. Осторожно водружает пакеты на стол, звякнув бутылками, и садится на корточки, заглядывая в глаза. — Маленький, ну ты чего?