А в это время к месту убийства подоспели еще полицейские.

– Продолжайте обходить соседние дома. Расспрашивайте всех подряд. Расширьте круг поисков, – командовал Райан. – Я хочу знать обо всех, пусть даже самых незначительных, странностях.

В сопровождении двух полицейских с фонарями инспектор снова перебрался через стену позади магазинчика, осторожно – чтобы не задеть туши мертвых свиней – спустился на землю и склонился над отпечатками ног. К счастью, следы сохранились значительно лучше, чем он мог рассчитывать.

«Хорошая работа, Беккер», – мысленно похвалил коллегу Райан.

Констебли передали ему пустое ведро, кувшин с водой и мешок гипса, а затем и сами перелезли через стену. Инспектор вздохнул, вспомнив, что обещал показать Беккеру, как это делается, и принялся за работу: налил в ведро воды, насыпал гипса и стал перемешивать, выверяя пропорции таким образом, что в итоге получилась смесь консистенции горохового супа. Ее он вылил на следы убийцы.

– Оставайтесь здесь и следите, чтобы ничего не попало на смесь, пока она застывает, – наказал он констеблям. – Я понимаю: это тяжело, но через пару часов я пришлю вам кого-нибудь на смену.

Райан вышел на шумную улицу и поздоровался с командой присланных по его распоряжению золотарей. Когда случилась эпидемия холеры, доктор Сноу в качестве одного из основных аргументов в борьбе против теории «отравленного воздуха» приводил тот факт, что золотари, которые постоянно вдыхают миазмы, заболевают ничуть не чаще остальных людей.

Поскольку туалеты обычно чистили по ночам – отсюда и выражение «темные делишки», – прибывшие четыре специалиста (один спускался вниз, другой вытаскивал ведро на веревке, а еще двое заполняли бочку) не нашли ничего необычного в работе в столь поздний час. Правда, срочность вызова заставила их гадать, какую неожиданность может таить эта вроде бы стандартная процедура.

Интерес золотарей значительно возрос, когда Райан поставил перед ними задачу:

– Возможно, убийца обронил что-то в «очко» сортира и потом пытался выловить при помощи палки. Выгребите все содержимое из ямы и разбросайте по территории двора. Через магазин не ходить. Во двор попадете, перебравшись через стену в соседнем переулке.

Золотари отправились выполнять распоряжение инспектора, а к зданию магазина в это время подкатил полицейский экипаж, из которого вылез бородатый мужчина. Райан узнал его в свете пляшущих фонарей: художник-криминалист из «Illustrated London News».

– Схема будет такая же, как в прошлый раз, – обратился к нему инспектор. – Оригиналы остаются у меня. Вы можете сделать копии, но использовать их без моего разрешения нельзя. А дам я его вам, возможно, только через несколько недель.

– Из-за чего сыр-бор?

– Как у вас с желудком?

– Мне уже начинать сожалеть о том, что я согласился приехать?

– Вы не пожалеете. Особенно когда ваш редактор увидит рисунки, – заверил его Райан. – Я хочу, чтобы вы зарисовали все, что сможете, пока руки не онемеют.

– Это займет столько времени!

– Надеюсь, жена не рассчитывает, что вы вернетесь домой ко времени похода в церковь?

– Она ушла месяц назад.

– Извините. Но вполне вероятно, что, после того как вы здесь закончите, вам захочется посетить церковь.

Когда инспектор проводил художника внутрь и показал следы резни, бородач смертельно побледнел.

– Пресвятой Боже!

Райан оставил его в магазине, а сам вышел на улицу – как раз вовремя, чтобы встретить комиссара полиции сэра Ричарда Мэйна. Мэйну было пятьдесят восемь лет, он имел аристократическую внешность и густые седые баки почти до подбородка. Он выслушал доклад инспектора и осмотрел место преступления, сохранив при этом профессионально невозмутимый вид, однако, когда снова оказался на улице, был столь же бледен, как и художник.