Но ни крови, ни копоти не было видно на фотографиях, не было зафиксировано в протоколе осмотра места происшествия и не было обнаружено на кожных покровах трупа при эксгумации.

Во-вторых, ранение Александру Карповичу было нанесено в левую скуловую область. Эксперты отметили, что при таком направлении выстрела Ветрову было бы крайне неудобно стрелять в себя и после выстрела он обязательно принял бы другое положение в кровати.

В-третьих, на фотографиях Александр Карпович спокойно лежит на спине со свободно вытянутыми вдоль тела руками. Такая поза была бы невозможна, если бы Ветров выстрелил в себя сам. То есть смерть настигла Ветрова-старшего во время сна.

В-четвертых, согласно показаниям Бориса, когда он прибежал в спальню родителей, ружье лежало на постели отца и упало на пол только после того, как сын сдернул одеяло. Но оно не могло лежать на кровати, если бы Ветров-старший покончил с собой. Судя по ране, ружье в момент выстрела находилось в таком положении, что все его ложе выступало за пределы кровати, и в результате отдачи оно непременно должно было упасть на пол сразу после выстрела.

Теперь сомнений не оставалось: супругов Ветровых убили. Но кто?

– Давайте еще раз подумаем, кому была на руку их смерть, – сказал Гольст, когда они с Ворожищевым обсуждали появившиеся за последнее время факты по делу. – Что же тут все-таки – месть, корысть или еще что-нибудь?

– Насчет мести, Владимир Георгиевич, пока не вытанцовывается. Сколько людей проверили – никто не причастен. Может, попытка ограбления?

– Не похоже. Мешает одно обстоятельство. Убийца, как вы помните, чтобы ввести в заблуждение следствие, привязал к спусковому крючку ружья веревку. Инсценировка самоубийства…

– Это была его ошибка, – заметил Ворожищев.

– Конечно. А главное – эксперты указали в своем заключении: для того, чтобы выстрелить в себя, Ветрову не надо было прибегать ни к каким приспособлениям в виде веревки. Он мог нажать на спусковой крючок сам, так как легко доставал рукой. Так вот, – продолжал Гольст, – инсценировка самоубийства подготавливалась заранее. Выходит, убийца знал, где висит ружье, каким образом можно покинуть дачу незаметно. Это был если не близкий, то, во всяком случае, хорошо знакомый в доме человек.

– Даже более того, – добавил Ворожищев. – Он был отлично осведомлен обо всем, что касалось этой семьи. Например, он знал, что Александр Карпович якобы болен шизофренией. Но ведь, кроме самых близких родных, об этом не знал никто.

– Значит, месть отпадает. Попытка ограбления – тоже. Значит, выгода? Кто получал выгоду в результате смерти супругов Ветровых?

– Если уж говорить о выгоде, больше всего досталось бы Борису, – сказал Ворожищев. – Квартира в городе, дача, все сбережения… Кстати, вас не смущает поведение Бориса после их смерти? Я имею в виду его активную деятельность по распродаже имущества и другие проявления меркантильности.

– И да, и нет, – подумав, ответил Владимир Георгиевич. – Конечно, с одной стороны, слишком ретиво устраивает он свои материальные дела. А с другой… Ну, характер такой у парня. Кстати, взлелеянный отцом и матерью. Честно говоря, Борис производит неоднозначное впечатление… Карьерист, нечистоплотен в отношениях с женщинами. Но ему нельзя отказать в уме, способностях. Говорят даже – талантлив… Если он смышленый парень, пошел бы он на убийство? Ведь должен был понимать, что рано или поздно его разоблачат. И потом, в момент гибели родителей он находился в другой комнате.

– Так утверждает Ольга Каменева, – заметил Ворожищев.