Кипрос тоже наблюдала за князем, внимательно глядя на него сквозь полуопущенные густые черные ресницы. Казалось, созерцание Морозини приносит ей какое-то странное облегчение. Теперь, когда она увидела Альдо при свете дня, она уже сожалела о своем ночном поступке. Хоть он одет как цивилизованный человек, но все равно сразу видно, какое это красивое животное! Элегантный мужчина, высокий, породистый, а как ему идет эта рубашка! И до чего привлекательно его узкое лицо с надменным профилем, как хороши его темные, чуть посеребренные на висках волосы, его небрежная улыбка, серо-голубые глаза, отливающие блеском стали! Она снова заговорила:

– До чего удивительно: вы итальянец, южанин, а глаза у вас – голубые…

– Во-первых, я венецианец, а не просто итальянец, это имеет существенное значение. А во-вторых, цвет глаз я унаследовал от своей матери, она была француженкой…

Кофе был готов. Альдо налил дымящийся напиток в чашку, протянул ее нежданной гостье. Та сосредоточенно принялась пить.

– Ну, как? Вкусно?

– Божественно! Давно я не пила ничего подобного! В наших краях выбор есть только между жидкой кашей по-турецки и водянистыми помоями, столь милыми сердцу унылых англичан!

Альдо налил ей вторую чашку, позвал Адальбера, который что-то внимательно рассматривал в византийской церкви, и уселся напротив Кипрос, чтобы самому отведать восхитительного напитка.

– Халед… Простите, что упоминаю его имя, ведь я знаю, что вы его не любите… Но Халед сказал нам, что вы не всегда живете здесь. Это правда?

– Совершенно верно. Я появляюсь здесь только два раза в год: в зависимости от движения Солнца и Луны…

– А в остальное время?

Она неопределенно повела рукой с зажатой в ней пустой чашкой и чуть отвернулась от Альдо – так, что ему был виден только ее профиль.

– О-о… То здесь, то там… Как придется!..

– Вы по-прежнему относитесь к нам с подозрением? Разве я, предложив вам выпить с нами кофе, не предложил вам в некотором роде преломить кусок с нашего стола, оказав доверие как уважаемой гостье?

– Может быть, и так… Но все равно я прошу вас: не старайтесь узнать обо мне больше, чем я сказала. Моя жизнь принадлежит мне одной!

– Я и не буду пытаться вырвать у вас правду, пока довольно и того, о чем вы рассказали. Но все-таки признайте, что хотя бы в одном я прав: трудно считать вас набатеянкой. Этого племени давно уже не существует…

– Но кровь людей этого племени все еще течет в жилах немногих его представителей. Я – одна из них.

Тут наконец появился Адальбер, на ходу рассматривавший что-то, лежащее у него на ладони. Он протянул находку другу и повернулся к Кипрос, любезно приветствуя ее так непринужденно, словно ее присутствие здесь было совершенно закономерным.

– Погляди-ка, что я раскопал! – обратился он к Альдо.

– Кольцо?

– Скорее печатка. Но гравировка почти неразличима. Мне кажется, тут что-то вроде листочка дерева…

– Покажите!

Кипрос потянулась к находке, и ее жест был настолько естественным, что можно было подумать, она имеет право первой увидеть ее.

Адальбер, не противясь, отдал ей печатку и заметил поспешно:

– Вы, конечно, сию же минуту обнаружите, что этот предмет сделан не из золота.

– Да, я знаю, из бронзы. Это, конечно, вещь времен осады крепости, возможно, принадлежала кому-то из защитников. Может быть, даже и самому Елеазару, который намеревался воспользоваться этой печатью в день, когда снимут осаду и надо будет подписывать мирный договор…

– Браво! – Адальбер захлопал в ладоши. – А вы очень сильны в истории!

– Можно набраться знаний за много лет. Что вы собираетесь сделать с этой печаткой?