– Все начнется примерно через час, – раздался в ухе знакомый голос, и Грег даже подпрыгнул от неожиданности. – Я бы разбудил тебя.

Грег с удивлением увидел, что император не сидит, как обычно, во флаере, а на собственных крыльях порхает возле него. Словно читая его мысли, Лабастьер пояснил:

– Я слишком много отнял у ураний, привнеся в их племя цивилизацию. Я ощущаю себя обязанным им, и хочу, чтобы хотя бы Праздник Соития остался таким, каким он был в былые времена. Антиграв – из нынешней эпохи, он не подходит. Никакой техники.

«Антиграв – это флаер», – догадался Грег и заметил:

– Ты вновь упомянул, что отнял что-то у ураний…

– Да, я хотел чтобы ты увидел эту истории в мнемозаписи, но раз ты не можешь… Я расскажу тебе коротко. Сядь, мне легче будет говорить.

Грег послушно уселся на пороге, а император опустился и встал перед ним.

– Летать трудно? – немного удивился Грег.

– Нет, но все-таки это отнимает какие-то силы и рассеивает внимание. Особенно, когда порхаешь на месте. А вы разговариваете, когда быстро идете или бежите?

– Понял, – согласился Грег. – Слушаю тебя.

– Мои родители были простыми маака. Мать, Ливьен, была ученым, отец, Рамбай, – дикарем, в детстве попавшим в племя ураний и воспитанным им. Они встретились и полюбили друг друга, когда мать в составе научной экспедиции, ищущей человеческое биохранилище, оказалась на территории ураний. Потом, как я уже рассказывал тебе, они нашли то, что искали, и я стал обладателем человеческих знаний.

– Только я не понял, как это вышло, – заметил Грег, наблюдая привыкшими к полутьме глазами за тем, как бабочки возводят посередине площади какую-то пирамиду.

– Если я начну объяснять это, мне придется говорить очень долго. Суть моего рассказа не в этом. Суть в том, что я благодаря этим знаниям понял, как прекратить междоусобные войны бабочек и сделать наш мир благоденствующим. Но для этого сначала нужно было взять в нем власть. Мне нужна была армия. А под руками было только племя ураний. Они не годились для войны, они были нежными и романтичными и называли себя… – тут император пропел что-то похожее на «эйни-али» и тут же перевел: – «дети любви». К тому же их было мало. Этот вид бабочек и без того был самым генетически нестабильным, подверженным отклонениям и неплодовитым, а в те дни еще и махаоны истребили большую часть племени, за то что они укрывали меня и родителей…

Грег не стал расспрашивать, какое дело до всего этого было махаонам. В это время новая группка бабочек на площади занялась новым делом: улетая далеко к стволам «домов», они возвращались, протягивая за собой еле видимые нити, и летели дальше – на другой край площади.

– Я нашел выход, – продолжал Лабастьер. – Пусть армия будет небольшой, но она должна быть единым организмом, и я создал этот организм из себя самого: в тот год все оставшиеся самки племени ураний родили от меня сыновей…

– Силен, – присвистнул Грег.

– Их было не так много, – взгляд императора стал сердитым. – Около сотни. Но мы сумели сделать переворот в городе маака, а потом армия маака захватила махаонов… Но мой отец, он ведь был взрощен ураниями, не простил мне того, что его племя попало под жернова истории.

– Но ведь вот оно!.. – не понял Грег, – и показал рукой на «дома».

Конец ознакомительного фрагмента.