Она стояла на пороге огромного кабинета.

За массивным деревянным старомодным столом сидел мужчина. В его хищном облике было что-то такое, отчего невозможно не поддаться его обаянию. Наверно, так смотрит змея на свою жертву перед тем как проглотить. Волосы — перец с солью, глаза — большие чёрные как преисподняя. Взгляд порабощал, лишал последних сил и воли.

Жертва сделала два робких мелких шага вперёд и снова остановилась.

- Ну что стоишь? – его голос гулко пульсировал у неё в ушах: «Ну-у-у что-о-о сто-о-о-оишь-шь-шь». Голос глубокий, красивый, тон правильный, ораторский. – Это и есть ваша заложница? И вы думаете, что брат бросится её выручать? За что я должен платить? Вот за это? Кто, вообще, из вас додумался мне предложить выкупить его долг, да ещё и с заложницей. Совсем мозги спарились? – и здесь он усмехнулся, — Что прикажите мне делать? Единственный способ вернуть потерянные деньги, это заставить её отрабатывать. Вряд ли по доброй воле в услужение пойдёт...

Он вышел из-за стола. Неожиданно маленького роста. Нет, не карлик, просто невысокий мужчина. Плывущей походкой заскользил в её сторону. Тихо произнося: «Коль гора не идёт к Магомеду...» — приблизился. Она уже чувствовала запах его одеколона, такой знакомый. Когда-то она уже встречалась с этим запахом, но где? В подсознании всплывали кадры из детства, но ускользали, не зацепившись за реальность. Остановился. Снова усмехнулся:

- А ты очень даже ничего. – его взгляд медленно перекатывался сверху вниз. Вязкий, ощущаемый, словно касался кожи, — Как жаль, что такие девочки встречаются при совсем неподходящих обстоятельствах. А хочешь, ты поработаешь у меня в эскорте? Не говори: «Нет». Тебя научат ходить как по подиуму так, что мужчины свернут себе шею, глядя на тебя. Я тебе положу оплату и ты сможешь рассчитаться со мной за долг брата. Кстати, кто это, твой сосед? Мои оболтусы сказали, что он права на полдома заявил.

- Я не-зна-ю… - Мелисса отвечала тихо, едва шепча. - Псев-до-ни-м— Джек-Трай-тен

- Трайтен, говоришь, это хорошо, что Трайтен.

Хозяин кабинета подошёл к ней совсем близко. Он стоял молча, глядя на неё снизу вверх, прямо в глаза. Девушке казалось, что она порабощена им. Её тянуло куда-то вниз, хотелось уменьшиться.

А где-то рядом набатом звонят колокола: «Бом-м-м-м, бом-м-м-м». Такие чёрные глаза... Она внутри, она уже ничего не видит. Эти глаза, они её всосали. Бом-м-м, бом-м-м...

Свет, яркий свет. Рай. Это рай. Такой яркий свет может быть только в раю. Запах, так пахнут апельсины. Мелисса увидела себя маленькой девочкой. Греческая деревня. Папа. Папа такой сильный. Он подхватывает Мелиссу на руки, кружит, подбрасывает. А рядом апельсиновый сад. Деревья стоят белые, как этот свет. Сад благоухает. Тёплое солнце, голубое небо... Она счастлива: рядом папа. «Папа, ты меня забрал к себе?», — шепчет Мелисса. Её губ касается что-то влажное. Прохладная папина ладонь трогает её лоб. Ангелы, рядом шепчутся ангелы. Она не понимает, что они говорят. Слишком тихо звучат их слова. Ей спокойно и надёжно на папиных руках. Папа и ангелы. Она видит Анатоля. Он хватает папу за ногу. Плачет, бьёт папу своими маленькими кулачками. Она не слышит его, она видит. Папа поднимает его на вторую руку. Папа сильный и добрый... Больно, как больно голову. Это Анатоль её дёргает за косичку... Как больно! Перед глазами темнеет. Она в домике. Домик из детства. Из того детства, когда папа ещё живой. Ножницами срезает свои косички под корень. Она плачет, режет волосы и плачет, и кричит: «Нет, Анатоль, ты больше не будешь меня дёргать за волосы. Не будешь!» Папа, он прибежал слишком поздно, он держит её за руку. Крепко держит. Мама, она смеётся над ней, над её причёской. Мама прижимает и гладит Анатоля, его золотые кудряшки и громко смеётся над Мелиссой. Папа обнимает, берёт на руки, и они снова идут в сад... Апельсины, они так волшебно пахнут...