— Может, он отбыл в срочную командировку? — предположил Виланд.

— Тогда бы его начальство об этом знало, — отрицательно покрутил головой Хаспри. — А в газете также в неведении куда делся Ойлами, — он с тоской посмотрел на меня и удрученно проговорил: — Знаешь, Лара, как только я не смог с ним связаться, сразу вспомнил историю Лярчу.

— Погоди, Хаспри, — я попыталась успокоить оборотня, — мне, кажется, что случилось с Лярчу это немного другое.

— Правильно я понимаю, — вклинился Виланд, — вы говорите о Лярчу Эрдаре, подданном Яротанга, труп которого нашли относительно недавно неподалеку от нимерких болот?

— О нем, — согласно кивнул Хаспри и, тяжело вздохнув, взглянул на меня. — Понимаешь, Лара, Ойлами такой же увлеченный своим делом, как и покойный мистер Эрдар. Он вполне мог ради расследования довериться кому-нибудь не тому. В итоге поплатиться за это жизнью.

— Хаспри! — возмущенно воскликнула я. — Не хорони своего приятеля раньше времени! Вы, оборотни, пока не встретили свою пару, очень любвеобильны. Уверена, что твой друг не исключение.

Оборотень, невесело хмыкнув, согласно кивнул. А я вновь, совсем того не желая, унеслась в воспоминания. Упоминание о Лярчу Эрдаре всколыхнули картины недалекого прошлого. Этот вампир был приятелем Сараха Янги, младшего брата Таруха. Именно младший Янги оказался тем самым зверем, хладнокровно и изощренно убивавшим нимер в Ротише. Сарах избавился от Лярчу, утопив его в топких болотах. Младший Янги опасался, что приятель может помешать ему в свершение зверского ритуала. Ведь именно Лярчу помогал Сараху с древним харийским языком, за что поплатился жизнью.

О судьбе мистера Эрдара ничего не было известно около двух лет, пока болота не выплюнули его тело практически под ноги рыбаков, возвращавшихся с уловом домой.

Печальные воспоминания. Но нужно брать себя в руки и приступать к своим обязанностям.

— Что-то мы засиделись, — шутливо усмехнулась я, поднимаясь со своего места. — Пора за работу.

Согласно кивнув, коллеги последовали моему примеру, и каждый отправился исполнять поручения Дистра.

Как только я оказалась в отделе зельщиков, Арден тут же поделился своими сомнениями по поводу трупа торговца лакией.

— Понимаешь, Лараэль, меня смущает его запах, — задумчиво проговорил начальник отдела запрещенных зелий. — Понять не могу, что не так. Вроде молодой маг, вроде скорняк, но что-то не то.

— Почему вы решили, что он скорняк? — деловито поинтересовалась я.

— Его опознали соседи, — пояснил Арден. — Но вот где именно он работал, на кого-то или самостоятельно — они не знают. И еще его зовут Фирай Зараз. Но такого мага мы отыскать не смогли.

— Совсем? — недоуменно нахмурилась я.

— Я имел в виду именно скорняка, — улыбнулся он.

— Странно, — задумчиво протянула я. — Магов этой профессии довольно мало в Саилии.

— Мало, — согласно кивнул Арден. — Мы с коллегами думаем, что убитый врал о своей деятельности. Интересно кто он на самом деле? — он взглянул на меня и проговорил: — Предлагаю спуститься в морг. Посмотришь его, может, что интересного увидишь.

— Ну, пойдем глянем на этого торговца дурью, — шутливо хмыкнула я.

Спустившись, мы вошли в морг. Я вежливо поздоровалась с анатомом, занимающимся телом мага, кинула взгляд на Свириз. Подруга помогала Виланду с опросом погибшей бабушки. Заметив меня, она приветливо подмигнула и продолжила записи.

Ее коллега пожилой маг Камаль подвел нас к резекционному столу, на котором лежало тело, накрытое простыней. Откинув ее, он отступил в сторону, давая мне возможность как следует рассмотреть потерпевшего. Я пристально уставилась на молодого привлекательного мужчину с темными кудрями, подстриженными коротко. Он был довольно неплохо сложен. Явно следил за собой, стараясь держать себя в спортивной форме, о чем свидетельствовали и кубики на торсе. Судя по всему, потерпевший, торгуя лакией, сам ее не употреблял. Об этом свидетельствовал и здоровый цвет слегка смугловатой кожи. Я даже потрогала ее, чтобы убедится в ее гладкости. Смотря на тело красивого молодого мага, на груди которого ярким пятном выделялась рваная рана в районе сердца, становилось жаль, что кто-то решил окончить его дни так рано. Но с другой стороны, убитый сам выбрал путь, который рано или поздно ничем хорошим не заканчивается.