– Пора начинать тренировки.

– Здесь? – я огляделась в поисках подопытных объектов.

То, что мне удалось узнать о своих способностях, полностью вписывалось в картину миру наших человеческих собратьев-инопланетян. Кто-то из них обладал навыком чувствовать состояния других людей. Кто-то хорошо транслировал свое. Голубоглазым был подшит дар управлять и организовывать, чаще всего они становились лидерами. Как, например, нынешний Правитель Конфедерации Неоптолемус. А некроманты, так называли людей с моим сложным цветом радужки, получали в пользование возможность к созиданию и разрушению в самом широком и глубоком понимании. Могли направлять энергию и выстраивать материю. Чувствовать смерть и рождение. Теоретически. И что самое интересное – все это было свойственно душам. При воплощении они выбирали генетически подходящее тело. Отсюда выходило, что цвет глаз всегда совпадал с наклонностями.

Мне сложно было принять на веру непривычную теорию. Точнее, для внеземной цивилизации то была аксиома – основа существования. Но я старалась относиться к полученным знаниям беспристрастно. Ведь все, происходящее со мной за последние два месяца, вообще плохо попадало в прежние реалии.

– Что тебя смутило? – ответил вопросом на вопрос Алеред. – Зал вполне подходящий.

– Если ты думаешь, будто чтение помогло мне понять, как остановить или ускорить смерть, то точно меня переоценил.

– Не только смерть.

– Но это единственное, что я в себе хоть сколько-то чувствовала. Всю жизнь.

– Лика, ты можешь творить и созидать. Этого в своей жизни ты ни разу не делала?

– Творить? – задумалась над такой формулировкой. – Специальность осваивала творческую. Но нас таких много было художников.

Я невольно улыбалась, вспоминая учебу: пленэры в Московских парках, тесные аудитории, пропахшие льняным маслом, дисперсию лака для волос по нежной пастеле, влажный воздух акварельных классов. Все это было таким родным и таким далеким. Но одновременно, я будто проживала заново студенческие годы.

– А теперь зарази этим состоянием частицы вокруг себя, – прокомментировал Алеред.

– Как? – я тут же вернулась в реальность и уставилась в его голубые глаза.

– Именно так, как ты делала, – Алеред улыбнулся. – Я почувствовал.

– Не понимаю, – тихонько призналась, пытаясь вспомнить, что же такого произошло.

Алеред шагнул вперед и оказался на расстоянии не больше метра от меня.

– Сделай глубокий вдох и на выдохе вспомни то, о чем думала только-что. О созидании, – не отрывая взгляда, медленно произнес он.

А у меня не было шансов не выполнить. В сознании вновь всплыл запах льняного масла и растворителя номер два. В крови закипало вдохновение, разливаясь по коже мягкой обволакивающей эйфорией.

– Держи эти ощущения, – велел Алеред, а я наслаждалась любимым ароматом. – Просто будь в них. Учись. Ты можешь. Можешь в любой момент почувствовать это. Почувствовать созидание. Ощутить кожей. Пропитаться запахом. Теперь каждый раз, когда услышишь или подумаешь о созидании, сможешь легко войти в это состояние. Без усилий.

Он все говорил и говорил, а я уже не слушала или не разбирала, что именно. Я находилась в творческом экстазе. Тонула в голубых глазах напротив, различала тончайшие оттенки цвета. Дрожь по телу требовала выхода этой безудержной энергии, которая не просто зародилась во мне, она была со мной бесконечно долго. И давать ей выплеснуться, всегда было естественной необходимостью. Потребность в рисовании и живописи в моей земной жизни обусловливалась именно этим. Осознание прошибло электрическим разрядом, и я почувствовала странный жар, будто совершала физическую тренировку.