— Успокойся, Ань, у меня к тебе как к матери наших детей вообще никаких претензий. Спасибо, что хоть рассказала Василисе о контрацепции, а то бы уже внука нянчили.

— Ты никогда не интересовался жизнью детей! — Она делает ко мне шаг и останавливается почти вплотную. Дышит тяжело, челюсть сцеплена, а глаза налиты слезами. — Тебя только любовницы твои интересовали всегда!

— Как и тебя твои любовники. Разве нет?

— Нет! — Срывается на крик. — Это ты уничтожил нашу семью! Все началось с тебя!

Слезы уже вовсю катятся по ее лицу. Я хватаю Аню за плечи и рывком притягиваю к себе.

— Я предпринимал миллион попыток все исправить, — цежу ей со злостью. — Но ты сама не захотела.

— Потому что было слишком поздно. Я уже не могла тебя простить.

Я снова нервно смеюсь.

— Меня? Может, ты себя не могла простить?

— Ты первый начал это все! Ты первый стал смотреть на других женщин!

Она сбрасывает с себя мои руки, разворачивается и направляется на выход.

— Да, — говорю Ане, когда она берётся за ручку, что вынуждает ее остановиться. — Я действительно в какой-то момент стал смотреть на других женщин. Меня действительно потянуло налево. Но я так и не переступил эту черту, Аня. Изменила мне первая ты.

Она громко фыркает и оборачивается.

— Правильнее будет сказать, что я просто тебя опередила. Ты бы все равно это сделал.

— История не терпит сослагательного наклонения.

Она уходит, громко хлопнув дверью и не произнеся больше ни слова. Наша жизнь раскололась на «до» и «после», когда жена призналась мне в измене. Именно это стало точкой невозврата.

Однако я все равно не готов отпустить Аню, потому что, несмотря ни на что, люблю ее.