Я обулась в коридоре и стянула с вешалки комплект ключей.

В конце концов, я имею право сегодня... Сегодня я вообще много прав получила. И одно из них — месть за предательство.

Город смотрел на меня тысячами неоновых огней вывесок. Шептал мне шёпотом колёс по асфальту. И открывал пустые тропы-дороги, которые через двадцать минут вывели меня к бизнес-центру на набережной.

Тишина пустых коридоров. И только мои каблуки отбивали ритм, похожий на удары сердца, которое, совсем струсив, упало куда-то в желудок.

Я не знала, иду ли в клетку ещё одного зверя. Найду ли там спасение или собственную смерть, но восстановить то, что разрушено, имело смыл.

Чёрная матовая дверь. Аромат табака и алкоголя. Сумрак кабинета. Отблески уличных фонарей выделяли нахальную улыбку мужчины, который сидел за длинным столом. Позади — зеркальная стена, которая разбрасывала пятна света. Но его все равно не хватало. Простые фрагменты: широкая ладонь и жилистое запястье, на котором как кольца змей висят кожаные браслеты с вкраплениями белого золота, чуть ниже массивные часы, в пальцах зажата сигара. И снова взгляд на губы, которые изгибаются в саркастичной улыбке.

И мое тихое:

— Верни то, что отобрал у меня.

— Платье задрала, животом на стол легла.

7. Глава 7

Кошелёк или жизнь

— Ева открой ротик, — прошелестело сверху. Ловкие пальцы потянулись к моему подбородку, но я упрямо мотнула головой. Волосы хлестнули по лицу, а в животе заурчало. — Не заставляй делать тебе больно…

— Прекрати в меня пихать таблетки, и никому не будет больно, — сквозь зубы процедила я. Ляля мне не поверила и просто бросила успокоительное в мой утренний кофе. Я посмотрела на подругу как на врага народа и демонстративно вылила содержимое кружки под фикус, что стоял на подоконнике.

У Ляли дёрнулся глаз.

— Ева, ты должна понимать, что это ненормально. Сначала ты исчезаешь ночью. Приезжаешь чуть ли не в истерике, потом отказываешься от еды. Долго сидишь в ванной. Что происходит?

Ляля стукнула кружкой по столу и встала. Подхватила фикус и отнесла в раковину, включила тонкой струйкой воду и укоризненно смотрела на меня. Я опёрлась о стол локтями и закрыла лицо руками.

Вот что ответить? Что я ночью поехала вернуть то, что у меня незаконно и просто нагло отобрали, но не смогла и впала в истерику? Я даже слова не смогла сказать, просто пулей выскочила из офиса и бежала так быстро, как только могла это делать в туфлях, а потом долго стояла в кустах на парковке и блевала. Почему-то просто водой и слюной. И уехала. Долго каталась по городу, вдыхая его запахи, чтобы очнуться возле подъезда Ляли, не понимая, как вообще добралась до места. В ванной я сидела, потому что, казалось, продрогла. Даже кости ломило от холода. А потом не смогла уснуть и бродила по квартире, пока в начале шестого Ляля не встала на пробежку с Джемом. Пёс не был уверен, что ему так необходимо кардио, но спорить не смел, а вот Ляля спорила. Говорила, что я схожу с ума. И мне бы отдохнуть.

Но мне…

— Все в порядке, — выдавила я и встала из-за стола.

— Насколько? — Ляля выключила воду и подошла ко мне. Посмотрела пристально.

— Хорошо, — согласилась я. — Все дерьмо, но я держусь.

— Не держись, а поплачь, — посоветовала Ляля, следуя за мной в спальню. Я залезла на кровать и укрылась с головой одеялом. — Серьезно, Ева. Это помогает.

— Мне поможет новая работа и спокойный развод, а не сопли в три ручья, — психанула я, выглядывая из-под одеяла. Ляля покачала головой и посоветовала

— Поспи, а я пока йогой займусь…