Адам и так там, но ему необязательно это знать. Безразличие — вот мой щит. Один из них.

- Здесь красиво, - шепчу тихо, муж морщится, ничего не говорит.

А я продолжаю на него смотреть и думать…что же творится в твоей голове, Адам?

Но он закрыт от меня. Я его больше не чувствую…

- Езжай домой, - хрипит и отходит на шаг, чтобы дать мне пройти, - Потом поговорим.

Не поговорим, и мы оба это знаем. Мы уже давно не говорим. В этом нет смысла…

Киваю и отстраняюсь от окна, и пусть волна боли снова меня топит, но я только теснее сдавливаю сумку, сжимаю ее лямку в кулак и роняю.

- Извини, что помешала.

- Лиза…прекрати.

Звучит устало. Знаю, что я его утомила. Знаю. Ты меня тоже. Так давай разрубим этот гордиев узел! В чем проблема?!

Но я этого не скажу. Вся злость, все эмоции, глубоко под слоем мишуры закопаны. Мне нельзя их показывать. Если начну — он быстро сообразит, что ситуация, увы, представляется несколько иначе, чем видно с его девяносто девятого этажа.

Терпи.

Однако терпеть довольно сложно, и я роняю небрежно.

- Кстати, не волнуйся, - усмехаюсь, - Твоя убогая жена исчезнет через черный выход, чтобы тебя не позорить. А то даже администраторы насмехаются…

Чувствую, как волна злости взрывается за спиной, и позволяю себе тихонько позлорадствовать. Да, я не ангел. Та еще сука и этим горжусь! Было бы все иначе, он бы меня уничтожил, но я здесь и я за себя сражаюсь! А этому мудаку внизу — хана. Жестокая кара за хамство? Возможно. Однако пора бы уже понять — к людям надо относиться, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Иначе может и прилететь.

За все надо платить…

Кажется, так считает и Адам.

Он вдруг нагоняет меня на середине пути, хватает за руку и тянет куда-то вправо. В первое мгновение я пытаюсь вырваться по инерции, но быстро бью себя по рукам. Нельзя. Нельзя! Не порти. Все окупится рано или поздно. Должно окупиться…

Тем временем мы останавливаемся перед зеркалом в пол.

Адам с силой жахает по выключателю кулаком, и закуток обливается ярким светом. Я жмурюсь. Отворачиваюсь. Но это не то, чего от меня ждут.

- Не смей отворачиваться, твою мать! - рычит, сжимая мои волосы и заставляя повернуться обратно, - Смотри! И у меня на тебя вставать должно?! Да?!

Понимаю. Картина маслом номер два.

Шикарный, под два метра роста мужчина с черными, мокрыми волосами, убранными назад. Двухдневной щетиной. Кубиками пресса. Канатами вен на руках. Держит что-то непонятное. Бесформенное нечто в фиолетовом костюме. С гулькой на башке. Необъятное. Как у меня сейчас размер? Пятьдесят шестой? Не помню, но выгляжу я отвратительно. С ним рядом — вообще кошмар. Наша разница настолько сильно бросается в глаза, что это просто смешно! Красавица и чудовище во плоти, где у красавицы не один подбородок, а целых три!

Адам держит меня за один из них. Тяжело дышит. Смотрит в глаза.

- Что ты с собой сделала?! - глухо шепчет на ухо, касается губами виска, - Рассвет, что ты сделала…Думаешь, я не понимаю ничего, да? Наказываешь меня? Считаешь, что раз ты так выглядишь, я тебя брошу?! Выгоню?! Дам тебе развод?!

- Говорят еда — замещает любовь, - вырываюсь и отхожу на шаг, но он снова настигает меня и прижимает к стене.

Я упираюсь в его грудь носом — гадко. Она касалась его кожи. И это просто отвратительно, поэтому я отворачиваюсь и смотрю в пол.

Снова кусаю свои губы.

Не рыдай — не рыдай — не рыдай!!! Он этого и добивается…

- Замещает любовь? - шепчет мне в волосы, - Я люблю тебя, Рассвет. Ты это знаешь…

Пошел ты.

- Вернись ко мне…

Пошел ты.

- Ты так нужна мне, девочка…Скажи…чего ты хочешь? Я дам тебе все. Дом. Машину. Украшения…дело? Только скажи — будешь рисовать свои платья в лучшем ателье! Хочешь, заведем ребенка? Все что угодно, Рассвет. Только вернись ко мне, умоляю…