Я сажусь. Еле на ногах держусь. Просто не дойду сейчас до дома. Стресс немного отпускает, и Давид Артурович не кажется мне плохим человеком. Он внушает чувство уверенности и покоя. Седой, высокий, худощавый. Но вот взгляд… Пронзительный, внимательный и бесконечно сверлящий. Словно изнутри читает тебя. Очень тяжелый, прямо внутренности вытаскивает. Что-то подсказывает мне, что при определенных обстоятельствах он может быть очень жестоким и безжалостным.

Давид наливает мне и себе чай из большого термоса, водитель отказывается от предложенного. Он исчезает из машины, уходит купить сигарет или еще что-то, я не расслышала. Отпиваю напиток и блаженное тепло разливается по замерзшему телу.

- Рассказывай, Лина. Говори все. Не держи в себе. Тебе же есть, что сказать, верно?

И меня прорывает.

Вновь реву и вываливаю всю правду в неприглядных подробностях. Об Артёме, семье, Аньке и своей беременности. Про деньги, работу. Про то, что сбежала и не знаю, как дальше жить. Про обиду, про слезы по ночам в подушку. Про больную боль, разрывающую меня на части. Давид не перебивает, просто внимательно слушает. Говорю долго, сбивчиво, пока не иссякаю словами и ручьями соленой влаги.

Некоторое время спаситель думает, а потом слышу фразу, которая переворачивает мою жизнь с ног на голову.

- У меня предложение. Думай. Не отказывайся сразу. Иди ко мне в содержанки. Не в традиционном смысле. До тебя не прикоснусь, мне не нужно этого. Дам образование, жилье и деньги. Ребенка родишь, за внука мне будет. А для общества, Лина, будешь ты моей сожительницей, женой, называй как хочешь. Конечно, лучше брак заключить. Мне так удобнее. Для людей красивая картинка, для меня выгода, а для тебя закончатся страдания. Что скажешь?

***

Такой спаситель на пути у Лины. Что думаете, девочки?

10. 10

Всякому терпению наступает предел. Никогда не думал, что у Лины отъедет чердак настолько, что она перечеркнет свое прошлое. Следа нет! Сухие отписки матери, что здорова, а последняя и вовсе о том, чтобы не искали. Но самое страшное, что сука-мамаша отказывается писать заявление в ментовку и мне кислород перекрывает. Скрывает что? Может все же знает, где она? Порой хочется взять за шкирку и вытрясти из нее поганое нутро, но мараться охоты нет. Прячет что-то внутри, меркантильная собака, но молчит. Уперлась, как ослиха, не заявлять в розыск и все. Лина же отвечает, значит живая.

Ни в одной кассе города ничего не нашел, обзвон знакомых ничего не дал. Пусто. Зеро!

Припер Аньку к стене, каждую мелочь выпытал. Вопрос в том, что Лине скрывать было нечего, вся на ладони была, обнаружить тайного не удалось. Кроме мечты о нашей семье ее ничего не интересовало. После интервью, сука вновь полезла, но указал на место раз и навсегда. Дешевка!

- Не попадайся мне больше, ок?

- Тём, – бежит она следом. – Ну, Тём! Может попробуем?

- Ты дура? – останавливаюсь около двери машины. – Реально считаешь, что залезу на тебя после всего?

Анька растерянно хлопает глазами и делает шаг назад. Мне же мерзко просто труба. Словно впервые вижу какая она убогая. Не внешне, внутренне блестящая побрякушка. И ведь встал же на нее. Противно, словно в дерьме испачкался. Угораздило же вляпаться!

- Ты же хотел меня, – блеет она, бледнея под моим ненавидящим взглядом.

- Считай, что был под наркозом. Ты никто. Запомни. И больше не приближайся.

Завожу машину и рву с места. Мне мерзко и блевоточно, что я таким же предателем оказался. Я весь в фарчме! Заляпан полностью. Сука! Ухожу юзом от столкновения. От распирающих мозг мыслей повело конкретно, выехал чуть на встречку. Нужно внимательнее, но в последнее время я, как гончий пес по следам иду, только бесполезно.