Да, цены тогда были другие, да, денег он мне не отдал, потому что я стала его женой, а какие взятки с «родных людей». Эту расписку я случайно сохранила в шкатулке памятных вещей, которую первой положила в дорожную сумку при побеге на море.

Но вот что важно, машину он потом продал, а деньги вложил в ресторан. Мои деньги.

- Эмма, ты готова к потерям? – спрашивает меня Давид.

- Готова, - отвечаю я и глазом не моргнув.

- Если не будет другого выхода, я спрошу тебя, готова ли ты пустить ресторан по ветру. У нас пока много вариантов, много возможностей, но… Боюсь, к этому всё может прийти.

Голос моего друга напряжен, потому что он знает, сколько всего я вложила в этот ресторан. Сколько я вложила в этот брак. Всю себя, свои деньги, свои таланты, своё драгоценное время.

Давид и его жена Мириам были со мной все это время, помогали, советовали, принимали меня у себя и отпаивали чаем. Я искала опору не в муже, а в них. Только сейчас понимаю, как странно это было.

Я приходила к Аракелянам, когда нас пытались крышевать, когда на нас напустили налоговую, когда всё закрывалось в пандемию, а я думала, что мы не выплывем. Всё это они пережили со мной.

А я все эти годы поддерживала их, когда очередная попытка родить ребенка оказывалась неудачной. Несколько выкидышей, несколько попыток ЭКО и ничего. Совсем ничего в итоге.

Я помню, как Мириам рыдала у меня на плече. Помню, как Давид храбрился, поддерживая жену, а потом сам рыдал в кабинете, пока никто не видел. Мужчины тоже умею плакать и это не стыдно. Это семья, и это важно.

Наверное, люди просто чувствуют друг друга, находят своих и больше не отпускают.

- Давид, я всё понимаю. Ты спросишь меня, если придется, и мы всё решим. Сейчас я склоняюсь к тому, что ресторан больше не моё детище. Что бы с ним не происходило, важно одно – он не должен достаться этому предателю и его подстилке.

- Я спрошу тебя, дорогая. И мы решим. А пока я написал одному ресторанному критику и двум крупным фудблогерам. Сходят инкогнито поесть. Там и платить не придется, такая сенсация, мишленовский ресторан из князей обратно в грязь. Романову помнишь?

Я задумчиво киваю, а потом вспоминаю, что Давид меня не видит, и мычу в трубку. Наша одноклассница, Вероника, как не вспомнить. Большой босс в какой-то световой компании.

- Я её туда отправил недавно, случайно получилось. Но суть в том, что отзывы плачевные.

Я на секунду прикрываю глаза. Конечно, такой черный пиар не сможет утопить наш ресторан, но, по крайней мере, даст Марку понять, что не надо мне угрожать, да и в суде его будет ждать сюрприз. Есть у меня еще кое-что в запасе, но это уж совсем на черный день.

Мы прощаемся с Давидом, а я решаю, что на сегодня мне достаточно переживаний, когда вдруг на телефоне высвечивается незнакомый номер. Да и черт с ним, думаю я, ну не на каждый же чих трубку брать. Но человек по ту сторону оказывается очень настойчивым, так что на четвертый вызов я все же решаю ответить, о чем тут же жалею.

- Ты ему больше не нужна, рябая ты курица! – женский голос в трубке высокий и визгливый, явно разозленный долгими попытками дозвониться.

- Кому? – бессмысленно спрашиваю я собеседника по ту сторону трубки.

Кто эта визгливая мадам и почему ей так важно нести какую-то ерунду, что она упорно до меня дозванивалась? Кому там я не нужна?

Хмурюсь и быстро мотаю головой в надежде понять хоть что-нибудь.

Кто вообще начинает разговор с крика и оскорблений? Хоть представилась бы, мол, я такая-то и такая-то, считаю тебя, Эмма, рябой курицей, потому что… Дальше подставить нужное.