Но после его измены всё изменилось. Я потеряла к нему всякое желание. Даже сейчас, когда он стоит рядом, с явным намерением вернуть былое, я не могу заставить себя почувствовать то же самое. Раньше это было легко, почти автоматически – прикосновение, поцелуй, движение – а теперь осталась лишь пустота.

Внутри я только усмехнулась. "У меня на него уже не стоит," – подумала я с горькой иронией. Всё влечение, что когда-то было, исчезло, словно испарилось. Только вот Вова, по его мнению, думал, что я ничего не знаю о его измене, и теперь его явно сбивало с толку мое поведение. Он считал, что я стала холодной, странной, уклонялась от него. Ему казалось, что всё дело в моих капризах или каком-то моем внутреннем кризисе.

Пока я стояла, наблюдая за Вовой и мысленно ругаясь на его слова о "супружеском долге", я вдруг заметила, что мой телефон оказался у него в руках. Он повернул его ко мне и сказал:

– Какой у тебя пароль?

Я, находясь в своих мыслях, на автомате назвала комбинацию, даже не задумываясь. Вова мгновенно разблокировал телефон и начал копаться в нем, листая сообщения и заметки, явно надеясь найти что-то компрометирующее.

Усмехнулась, глядя на него со стороны. "Видимо, он думает, что я нашла другого мужчину," – подумала я, чуть покачав головой. Смешно, что в этой ситуации он подозревает меня, когда сам давно нарушил все обещания верности. Но я не стала ничего говорить. Просто стояла и молча ждала, когда он закончит.

Вова листал переписки с подозрением, хмурился, искал то, чего не было. Но спустя некоторое время, когда его поиски оказались безрезультатными, он наконец удовлетворенно улыбнулся, словно убедился в том, что его подозрения оказались ложными. Он вернул мне телефон, явно пытаясь сохранить видимость контроля.

Я приняла телефон с холодной улыбкой, ничего не сказав. Пусть думает, что все в порядке. Пусть верит, что никакой угрозы для его "идеальной" семейной жизни нет.

Легла в кровать, накрывшись одеялом, стараясь выглядеть как можно спокойнее. Вова продолжал что-то ворчать, но постепенно его голос начал стихать, и через некоторое время я услышала, как его дыхание выравнивается. Он заснул.

Дождалась еще несколько минут, чтобы убедиться, что он крепко спит, а затем, с чувством легкого злорадства, повернулась на левый бок и с намеренной "случайностью" ударила его локтем в бок, делая вид, что сама крепко сплю. Вова громко вздохнул, тихо проворчал что-то невнятное, но не проснулся.

Тихо выползла из кровати, стараясь не издавать ни звука. Вова спал достаточно крепко, и я уверенно двинулась прочь из спальни, чтобы немного отвлечься от всего этого напряжения.

Когда я вошла в зал, увидела, что Жерар уже мирно спит на своей жердочке. Он, как всегда, прикрыл голову крылом, а вокруг клетки была разбросана шелуха от семечек, создавая настоящий маленький "бардак". Улыбнувшись, я вздохнула. Этот попугай был одним из немногих, кто приносил хоть немного радости в последние месяцы.

– Ну, Жерар, веселишься, пока я тут со своими проблемами, – тихо сказала я, наблюдая за ним.

Он даже не шелохнулся, и я подумала, что, может, стоит заняться уборкой вокруг клетки.

Я аккуратно собрала шелуху вокруг клетки Жерара, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить его. Когда закончила, выбросила всё в мусорное ведро, а затем направилась к дивану. Хотелось хоть немного отдохнуть, и я решила, что лучше остаться здесь, чем возвращаться в спальню к Вове.

Я натянула на себя одеяло и уютно устроилась на диване. Тепло и усталость быстро взяли своё, и я незаметно отключилась, погрузившись в глубокий сон.