Милена молча кивнула, бросила на него быстрый взгляд и отвела глаза. Бледно улыбнулась сидевшему рядом и уминавшему своё пюре сыну.

Но Марат всё знал. Ему рассказали. Его предупредили, что Милена будет отнекиваться. Будет строить из себя оскорблённую невинность. Она не станет с ним откровенничать. Будет всячески отрицать…

Он ненароком звякнул вилкой о край тарелки, но жена даже головы не повернула и продолжала ворковать с сыном.

Марат не успел погрузиться в свои мрачные мысли.

— Всё, пожелай папе спокойной ночи, и отправляемся спать.

Он сжал в своей ладони маленькую ладошку сына, пролопотавшего ему обязательное пожелание на ночь.

Милена мягко подтолкнула сына к выходу из столовой и обернулась:

— Я уложу Сашку и, если ты не против, задержись, пожалуйста. Я хотела кое-что у тебя спросить.

Спросить? Без криков, пощёчин и угроз развестись? Без взаимных упрёков и желания вытрясти друз их друга удобную только одной стороне разразившегося конфликта правду?

Хороший вопрос. Своевременный.

— Конечно, — он снова схватился за вилку, хотя аппетит стремительно его покидал.

Это откровенно бесило. Бесило, насколько же семейная жизнь сделала его зависимым от настроений и намерений всех в этом доме.

Но стал бы он мгновенно счастливее, если бы вернулся к своему статусу холостяка?

И возможно ли подобное в принципе, когда твоя душа уже прикипела к тем двум людям, без которых жизнь теперь и не мыслилась?..

Милена вернулась в кухню, когда он уже собирал со стола, засовывая посуду в посудомойку. Даже входить не стала, наблюдала за ним от порога с такой осторожностью, будто ждала, что он вот-вот запустит в неё грязной тарелкой.

— Ты завтра весь день на работе?

— Два совещания. Поездка на объект. После трёх — брифинг с прессой, — перечислил он, не отрываясь от загрузки посудомойки.

Вопроса «А что?» он не задал. Этого и не потребовалось.

Милена кивнула, будто его ответ всё ей объяснил.

— Я отменила нашу встречу у психолога. Не думаю, что нам это вообще больше потребуется.

Он захлопнул крышку посудомойки, нажал на кнопку.

— Наконец-то решила признать, что эта ерунда не работает?

Она подняла на него взгляд — сухой, но блестящий.

— Думаю, Марат, наш предстоящий разговор мы и без психолога осилим.

А вот и он. Тот самый намёк на Большой Разговор, где она в свете его гнусной измены потребует развода и опеки над сыном. Очевидно, предполагает, что он, за эти несколько дней поостыв и устыдившись своего предательства, уступит ей по всем фронтам как пострадавшей стороне.

Ну конечно. Он ведь славится своей покладистостью.

— Разговор, — понимающе усмехнулся он. — И когда ты предлагаешь нам его провести?

Он видел, как она сглотнула и поёжилась под его пристальным взглядом.

— Когда ты в своём перегруженном рабочем графике отыщешь на меня время.

От него не ускользнуло незамеченным, как она выделила слово «рабочем».

Он посчитал ниже своей гордости выспрашивать, что она этим хотела сказать. Но не думать об этом не мог даже когда после работы ехал по уже привычному с недавнего времени маршруту.

Все эти бабские штучки.

Походы к психологам, воспитание чувств.

А потом тайны, секреты, намёки, недомолвки, мать их растак…

И ты пытайся потом разгадать, что всё это значит.

Марат выбрался из авто, подошёл к крыльцу и вдавил кнопку звонка.

Дверь отворилась.

И как бы он ни пытался бежать от своих мыслей, всё-таки понимал — ему действительно нужно было увидеться с ней.

Сейчас это важно. И, наверное, даже правильно.

— Привет. Я ненадолго.

Она улыбнулась и распахнула дверь шире, приглашая войти: