Жизнь сестры дороже. А с Глебом… с ним я найду способ разобраться. И все же надеюсь, что Паулина не поверила ему. Она начнет копать, а когда сестра будет в безопасности, я смогу ей рассказать все.

Это не проигрыш. Всего лишь отсрочка. Шаг назад, чтобы потом с новыми силами бороться за свою свободу. Убеждаю себя.

- Ясно, - Паулина резко поднимается со скамьи. Прощается с нами.

Глеб, бросает на меня злобный взгляд, тут же исчезают его нежность и забота.

- Сиди тут, - рычит. И ускоряя шаг, идет за женщиной. Догоняет ее, они о чем-то беседуют минуты три.

Возвращается ко мне Глеб с жесткой и при этом весьма довольной улыбкой.

- Курица будет молчать. Я договорился. Но твои проделки! – садится рядом.

- Как ты узнал про… – находится с ним рядом физически больно.

- Что ты хочешь открыть свой прекрасный ротик и облить меня грязью перед какой-то курицей? – скалится и смотрит на меня злобно, но с какой-то непонятной примесью грусти.

- Лишь сказать правду про тебя. Но ты прав, твоя правда пропитана смрадом.

- Я знаю про каждый твой шаг. Только гнусная мысль зародиться в твоей головушке, - тыкает меня пальцем в районе виска, - Я уже буду в курсе.

- Я уйду от тебя! Или ты думаешь, после всего у нас еще что-то может получиться? – говорю тихо, но вкладываю в каждое слово все свое презрение.

- Это не тебе решать, - хватает меня за подбородок, разворачивает к себе. – Я хотел этого ребенка! – морщится.

- Ты виноват! Не смей перекладывать вину на меня!

- Я? Серьезно? – отталкивает меня, запрокидывает голову. Долго смотрит на небо. – Святая невинность, Маша… Ну-ну…

- У тебя ребенок от Анжелы. Ты с ней путался сколько лет. А сколько еще таких «Анжел» было? И как после этого мне на все реагировать?

- А ты задавала себе вопрос, почему Анжела появилась? – спрашивает на удивление спокойно.

- Это ты мне расскажи!

- Ты никогда не была моей, - резко разворачивается, прижимает меня к себе, так крепко, что не могу дышать. Шепчет как в бреду, - Машуня… Машенька… рыбка… сонышко… я так хотел… так мечтал…

Пытаюсь вырваться из захвата. Но он еще сильнее прижимает меня.

- Я тебя не отпущу. Ты станешь моей. У нас еще будут дети… ты родишь мне… Ты искупишь свою вину за этот выкидыш. Ты поймешь, что я лучшее, что было в твоей жизни.

- Никогда! – рычу, впиваясь ногтями в его шею. Оставляя кровавые борозды.

Глеб внезапно меня отпускает. Отстраняется. Дышит тяжело.

- Я в любой момент могу прекратить лечение Людмилы. Ее выкинут из больницы. Переведу туда, где она… не получит должного лечения, - говорит все еще тяжело дыша.

- Какая же ты скотина!

- Все зависит от твоей благоразумности. Ситуация с твоей сестрой реально критическая. Это я тебе как врач говорю. Но спасти можно. Я нашел лучшего специалиста в этой области. Но многое зависит от тебя, - поднимается со скамьи. Проводит пальцем по следам на своей шее, потом дотрагивается им до своих губ. – Выздоравливай, дорогая супруга.

Он уходит. Сразу становится легче дышать. Злость еще клокочет внутри. Если Глеб думает, что так меня удержит. Он глубоко заблуждается.

К вечеру у меня поднимается температура. От стресса начинаются осложнения. Хоть врач и уверяет меня, что все не так страшно.

Весь следующий день, я то проваливаюсь в сон, то ненадолго прихожу в себя. Там в тревожном забытье спокойней, я вижу Колю… он успокаивает меня, гладит по голове. Как давно это было наяву, но ощущения во сне такие яркие, что хочется раствориться в них, забыв про кошмары реальности.

Когда через день я немного прихожу в себя. Даже съедаю весь завтрак. Телефон оживает. Морщусь, видя на экране имя мужа.