– Подпишите, – вкладывает в мои руки ручку и протягивает планшет.
Замираю на месте, не в силах решиться.
От одной только мысли, что я сегодня узна́ю секреты, о которых мне знать не положено, я прихожу в откровенный ужас.
– Кира, Елизавета за вас поручилась. Не подведите, – произносит мужчина, считав с моего лица неоднозначные эмоции.
Киваю и слегка подрагивающей рукой ставлю свою закорючку.
Сердце колотится, как заведённое. Кажется, ещё немного, и оно, пробив грудную клетку, выскочит наружу.
Низ живота начинает потягивать. Чёрт возьми, такое стрессы моему организму явно не на пользу.
Глава 5
– Вот здесь будет ваше рабочее место на сегодняшний день, – произносит Константин Михайлович и указывает на кресло по правую руку от настоящего трона, расположенного во главе стола.
Громко сглатываю.
От одной только мысли, что я буду сидеть и переводить речь крупного бизнесмена, сердце уходит в пятки. Даже сейчас, когда дороги обратно нет, я не перестаю сомневаться в своих знаниях. А если я переведу что-то неправильно и из-за меня пострадают люди?
Руки приходят в движение и начинают исполнять свой нервный танец.
Спустя полчаса конференц-зал начал наполняться людьми. Мужчины в деловых костюмах и с серьёзными лицами заняли свои места. Многочисленная охрана выстроилась вдоль стен.
Через какое-то время все места были заняты. Всё, кроме одного: трон во главе стола, как был пустым, так пустым и остался.
На серьёзных лицах мужчин проступает неуверенность. Они то и дело с обеспокоенными лицами поглядывают на пустое место и нервно следят за временем.
Ещё через полчаса томительных ожиданий дверь по новой открывается, и через порог перешагивают десять вооружённых до зубов мужчин.
Кольцо размыкается, и из центра, словно вожак стаи, выходит мужчина, которого я узнаю из тысячи…
– Гурский… – произношу одними лишь губами.
Сердце, ударившись об грудную клетку, начинает напоминать о той боли, которую он причинил мне три месяца назад…
Руки начинают дрожать пуще прежнего, а боль внизу живота кратно усиливается. Страх накрывает меня с головой.
Бывший супруг, который недавно выгнал меня из дома, теперь стоит передо мной и смотрит мне в глаза…
– Начнём! – произносит Гурский, не разрывая со мной зрительного контакта.
Сглотнув ком, перевожу его слова на итальянский.
Следующий час я перевожу слова Гурского, всеми силами блокируя дрожь в голосе.
Слава богу, за это время мне не встретилось ни единого слова, значения которого я бы не знала.
– Подытожим, – произносит взволнованным голосом Гурский.
Кажется, за всё то время, что я его знаю, Пётр ещё ни разу не был таким взволнованным, как сейчас. По лицу видно, что он безумно волнуется.
– Я передумал. Компания не будет продана Истомину! – в голосе моего бывшего проскальзывает знакомая фамилия. Точно, ведь у его новой избранницы именно такая фамилия.
От слов Гурского настроение в зале резко меняется. Окружающие Петра мужчины словно по щелчку пальцев смурнеют, а итальянцы, напротив, расплываются в довольных улыбках.
– Контрольный пакет акций будет продан нашим итальянским коллегам, – на выдохе произносит Гурский.
Замечаю, как скулы на лице бывшего мужа едва заметно дёргаются.
– Ты совершил грубую ошибку, щенок! – голосом, полным ненависти, произносит мужчина, сидящий напротив Гурского.
Оборачиваюсь и замечаю едва различимую вспышку на крыше противоположного здания.
– На пол! – моего слуха касается громкий, неразборчивый из-за звона посыпавшегося на пол стекла, голос Гурского.
С грохотом приземляюсь на пол. Пытаюсь встать и натыкаюсь рукой на что-то липкое.