Как так вышло? Я смогла наконец-то забеременеть… совсем ненадолго…

Тяжелее всего было уместить в голове услышанную новость. Машинально потянулась к животу. Погладила и тут же сжала простыню.

Так больно мне никогда не было. Из меня словно душу вырвали. Растоптали, уничтожили… А я все равно виноватая.

Я душила в себе рыдания. Некому поплакаться, не с кем разделить мою боль… а мама Селима все так же что-то бубнила, вновь-вновь сетовала на тяжелую судьбу…

- Вон отсюда, - процедила сквозь зубы. И настала тишина. Гробовая. И такая спасительная.

- Ты как со свекровью разговариваешь? - возмутилась старуха.

Она и вправду была в возрасте. Уже почти под шестьдесят, и при взгляде на таких говорят, что время их не пощадило.

Никогда еще людей я не судила по внешности, но сейчас у меня точно глаза открылись. Сморщенное морщинистое лицо. Опустившееся веко над круглыми глазами. Опущенные уголки губ. Обвисшая кожа шеи…

Вгляделась и повернула чуть голову, словно желая увидеть ее под другим углом обозрения.

Но ничего не поменялось. Только вечное презрение в глазах.

С усилием, но все же села на больничной постели, проигнорировав замечание врача, чтобы не утруэдала себя.

Если бы она знала через что мне пришлось пройти с этой женщиной за всю сою семейную жизнь, то у нее не повернулся бы язык такое сказать - «не утруждайте себя».

- А как разговаривают с предателями? - обманчиво милым голосом спросила и посмотрела прямо на мать моего бывшего мужа.

Теперь они мне все бывшие, что сестрица моя, забравшаяся в постель к мужу-предателю, что мать его - не удивлюсь, если она была причастна ко всему этому балагану.

Женщина прямо-таки подобралась после моего такого непривычного для ее слуха обращения, с возмущением потрясла головой, но слов не нашла для ответа. А я продолжила:

- Может вы просветите меня? - положила руки на вытянутые на постели ноги, но не переставала улыбаться.

Хотя готова была рвать и крушить все вокруг. Внутри все клокотало от боли и горечи потери. Душила обида на такую несправедливость жизни. Чем я заслужила такую жизнь? Когда успела согрешить? Смогу ли выдержать это испытание?

Только не при этой женщине, ставшей такой отвратительной. Она не будет упиваться моей слабостью. Не позволю.

- А давайте, я вас просвещу в этом вопросе. Знаете, я ведь я отучилась первый курс университета до прихода в вашу семью, - начала с больной темы для бывшей свекрови.

Она ненавидела то, что мне вообще было разрешено учиться так долго. Ведь неженское это дело. Вот вести домашний быт - это дело очень нужное. Важно, чтобы всегда и везде была идеальная чистота. Поэтому ей нужно посвящать как можно больше времени. Но теперь это в прошлом…

- Поэтому, - смерила ее холодным взглядом, - читать я научилась отлично, - мой голос сочился сарказмом. - Оттого, я предалагаю вам следующий вариант…

Сделала паузу, чтобы она прониклась тоном моего голоса. Он стал чужим мне самой, твердым как сталь и решительным как когда-то на первом курсе института.

В то день пришлось защищать тогда еще мою стеснительную сокурсницу, которую обвинили в краже какого-то очень дорого украшения у одной из богатых девушек. Та богачка, в окружении таких же себе подобных, позарилась на мою густую шевелюру, когда поняла, что ее словесное оскорбление меня ничуть не задевает. А вот моя едкая ирония в ее адрес вывела девушку из себя. Потому что все предполагаемое время «кражи» сокурсница не отходила от меня ни на шаг. Мы тогда еще подружились и делились своей радостью от поступления. Поэтому у нее на то, чтобы у кого-то что-то украсть банально не было.