Это конец!

– Лёня, я все объясню! – вскидываю глаза на мужа.

– А не надо ничего объяснять, дорогая, – притворно спокойным голосом с недоброй ухмылкой останавливает мой порыв муж. – Все и так ясно.

– Ничего не было! – к горлу подкатывает огромный комок, который никак не сглатывается, на глаза набегают слезы. – Это… Это случайность. Чья–то неудачная шутка!

– Теперь наставить рога мужу называется ничего не было? – ярость сверкает в почерневших глазах мужа. – Кого ты лечишь, Ксения?

– Я тебя прошу, просто поверь мне! – Слезы катятся по щекам до подбородка, щекочут кожу. – Лёня! Любимый! Выслушай!

Подаюсь вперед, к мужу, с единственным желанием: обнять его крепко–крепко. И чтобы он обнял меня в ответ и сказал, что верит. Любит. А того, кто подстроил все это и сфотографировал, найдет и сотрет в порошок, чтобы неповадно было зариться на счастье четы Игнатовых.

Но муж скидывает со своих плеч мои руки, с силой и нескрываемой брезгливостью отталкивает меня от себя. Не удержавшись, падаю спиной назад, промахиваясь мимо дивана. Неудачно приземляюсь на копчик. Острая боль пронзает все тело, на мгновение в глазах становится темно.

Но не это меня в данную минуту беспокоит, а то, что фактически мой ненаглядный поднял на меня руку. Намеренный толчок сравним с ударом.

Не моргая, смотрю снизу вверх на монстра, что склонился надо мной. Ледяной взгляд пригвождает к полу. Боюсь его до чертиков. И самое страшное, что достучаться до мужа не получается и помощи попросить не у кого.

– Лёня, пожалуйста… Ближе тебя у меня никого нет и никогда не было. Эти фотографии – ненастоящие. Я тебе не изменяла, клянусь. Если ты мне не веришь, то…

Мне больше незачем жить, – слова застревают в горле.

Закрываю лицо ладонями, захлебываясь слезами.

– Еще скажи, что это фотошоп, – шипит мне в лицо.

Увы, это не фотошоп. Но я вдруг отчетливо понимаю, что доказать, что измены не было, не смогу. Не знаю как.

Мое молчание и втянутая в плечи голова дают ответ Лёне.

– Какая же ты дрянь, Ксения, – медленно, с ядом, опасно–приглушенным голосом проговаривает. И каждое его слово – острый гвоздь в наш счастливый брак. – Я весь мир готов был положить к твоим ногам, впахиваю, как Папа Карло, до ночи, а ты… Шл@ха!

Ругательство вбивает кол в сердце. Щеку обжигает смачная пощечина. Такая сильная, что моя голова дергается в сторону, я тут же рукой зажимаю левую половину лица. Она горит так сильно, будто с нее живьем содрали кожу.

Затравленным зверьком смотрю на Леонида и вижу по его глазам, что любые мои оправдания он не примет. Не поймет. Не услышит.

Не сейчас.

2. 2. Двумя днями ранее. 1

2. Двумя днями ранее. 1

– Игнатова, ты скоро плесенью покроешься в четырех стенах! – выговаривает мне по телефону Лера. – В кои–то веки собираемся девочками посидеть в тихой кафешке, а ты упрямишься.

– Лер, ну не люблю я общественные места, – гундошу в ответ. – Давайте лучше к нам, я любую кухню вам приготовлю. Посидим, пообщаемся. Лёня не будет против.

Мне нравится готовить для своего мужа. А так как я постоянно дома одна, а он на работе, от скуки осваиваю кухни народов мира, благо, информации и рецептов сейчас пруд пруди. Лёня обещал, как поднимет фирму, путешествия по миру. И тогда у меня будет возможность попробовать и сравнить их блюда со своими. Пока возможности путешествовать у нас нет, потому что муж не может бросить фирму даже на пару дней.

– Господи, Игнатова, какая ты скучная! – представляю, как Лебедева закатывает глаза. Она умеет делать это красиво. – Как тебя муж только терпит!