- Иль, хочешь сказать, что я ошиблась, смотря на вас? Хочешь сказать, что ты с ней не спал? Ответь… - голос пропадает, потому что я впервые допускаю эту мысль, впервые задаю вопрос.

- Я понимаю, как все выглядит, но… - он мнется, не отвечает прямо как бы давая мне простор для воображения. - Я вообще ничего не помню, примерно с десяти вечера.

Эти слова вообще меня поражают. Сколько подобных этим я уже выслушала за эти попытки построить диалог. Неужели нельзя просто прийти и сказать, что изменил.

Я не знаю, к чему нас привела бы такая правда, но, мне кажется, так было честно. А не вот это все, что меня ужасно унижает вдобавок к тому, что уже сделано им с нами обоими.

- Как удобно. Изменить и не помнить ничего, - зрение размывает скопившаяся влага в глазах. - Натурально сыграл. Поверила бы, да только «бы» мешает. Ты сделал мне не просто больно, ты убил нашу любовь. И ради чего?

- Май, поверь…

- А вот не могу. Не могу… - стираю слезы со щек и ухожу, ощущая уже не только головокружение, но и тошноту, вновь поднимающуюся к горлу.

- Малышка… - кричит вслед, но я скрываюсь за дверью подъезда и бегу в квартиру.

Кое-как добегаю до туалета и меня рвет. Долго и мучительно.

Горло стягивает новыми спазмами. Но из меня уже мало что выходит. Потому что я ем так мало, что даже похудеть успела на пару килограмм.

Если честно состояние настолько плохое, что я больше не хочу ждать четверга и планирую сходить в больницу завтра.

Появление мужа каждый раз разрывает сердце. Нам плохо обоим, но я не могу взять и переступить через себя. Я даже не знаю, как это сделать.

Хочется скрыться ненадолго с его глаз. Может, ему стоит разобраться с самим собой, а мне с собой?

Нам сложно дался этот переезд. Все эти перемены. Расстояние, которое, между нами, вдруг образовалось. Подобревшая внезапно свекровь.

Какой-то чертов апокалипсис случился. И как быть с его последствиями, не знаю.

Вышла из ванной и вернулась к входной двери. Закрыла ее на замок и мне позвонили.

Подошла к телефону, заметив незнакомый номер.

- Алло?

В трубке часто дышали, а после я услышала нечто похожее на всхлип.

- Кто это? Вы меня слышите?

- Я… да… - голос был знаком. Даже слишком.

И услышав его, я была сильно растеряна, потрясена до глубины души тем, что он вызвал во мне сильные эмоции.

- Мам…

- Майка. Майя… Ты слышишь меня? – она громко кричала. Вокруг нее был какой-то шум, звон стекла.

- Слышу… - голос еле узнаваем.

Я не говорила с ней очень долго. Почему? Как я могла вдруг забыть о своей семье? Почему они забыли, что я где-то там?

Да у меня все эти годы все было хорошо, но вопрос остается без ответа.

Почему все так?

- Ты где? Майя, где ты сейчас?

- Привет, мам.

- Привет. Где ты, спрашиваю.

- Все там же.

- Ой горе, Майя… Горе к нам пришло.

- Какое? Что случилось?

Так странно. Мы не говорили много лет, не знаем как у кого дела. А она звонит первой и, не сказав привет, причитает о горе.

- Папка твой в больнице. Плохо ему.

Это до слез просто.

Все это, что происходит сейчас. Восемь лет я не слышала ее голос, и после ее слов об отце, хочу положить трубку. Не слышать ее снова столько же лет.

Я не злая дочь. Я просто помню, как пыталась помочь с их зависимостью, еще живя с ними. Помню, как они отбирали последнее, чтобы выпить, закусить. Когда пошла учиться, моя стипендия часто исчезала. Я столько всего помню. И так много хотела бы забыть навсегда.

- А как ты, мам?

- А что я? Папке плохо говорю.

- Я слышала. Я же не врач.

- Нет, ну ты посмотри на нее. Единственная дочь и та эгоистка проклятая. Не зря Танька мне говорила, что ты там вообще от корней в этом городе своем отбилась. Вертай назад, я тебе напомню, откуда ты родом. Не помогает родителям, не заботится. Отец в больнице при смерти, а она мне дерзит. Замуж хоть выйдешь за нормального человека, не то, что эти там городские.