- Её зовут Кристина. Какое-то время назад папа с ней познакомился и…

- Влюбился?

- Можно сказать и так.

Сын поджал губы и уткнулся взглядом в тарелку с едой. Мял салфетку в небольшом кулачке, а у меня только одно желание было - подойти, обнять, спрятать от всех бед. Но сделать я этого не могла. Это было просто не в моих силах.

- Я немного слышал… У них с папой есть ребёнок? - ошарашил меня Иван в следующую секунду.

И вновь этот взгляд - пытливый, наполненный горечью, которая становилась эхом того, что ощущала я.

- Да. У них есть ребёнок. Мальчик. Ему три года.

Я не понимала, как мне удалось это сказать. Размеренно и спокойно, словно речь шла сейчас не о том, что рушило мою жизнь и жизнь Ивана. Не всю до основания, конечно, но привычные уклад и мироустройство - определённо.

- Что будет дальше? - спросил сын.

Я развела руками и криво улыбнулась. А вот что ответить на это не знала. Да, у меня, уничтоженной, раздавленной, столкнувшейся с ужасом какой-то час назад, имелось определённое понимание того, что нужно будет сделать в первую очередь уже завтра. Но я так же, как вполне обычный человек, имела право на то, чтобы рвано выдохнуть и прийти в себя. А на это ведь требуется хоть немного времени.

- После того, что я узнала от твоего отца, могу сказать только, что жить с ним и дальше я не смогу точно. Но как всё будет происходить и с какой грязью я столкнусь - не могу даже представить.

Я всё же не сдержалась, как ни старалась. Всхлипнула и тоже украдкой отёрла слезу, что скатилась по щеке. Ванька подскочил с места. Бросился мне в объятия, прижался так крепко, что я на мгновение почувствовала себя с ним единым целым.

- Я буду с тобой, мама… я буду с тобой, - говорил он, повторяя эту фразу, словно самую отчаянную молитву.

А я гладила его по волосам и беззвучно рыдала.

- Он сейчас ушёл к ним? - отстранившись через пару минут, спросил Иван.

Я помотала головой и отёрла слёзы.

- Не знаю, сынок.

Ваня вздохнул и вдруг велел непререкаемым тоном:

- Иди прими ванну. Я всё заверну в плёнку и поставлю в холодильник. Посудомойку тоже загружу.

Я понимала, что он делал - показывал, что готов взять на себя все бытовые вопросы, которые бы просто стали для меня мукой. И надеялась, что в ответном взгляде Иван видит всю благодарность, которую я испытываю.

- Спасибо, - просто поблагодарила его, поднимаясь из-за стола. - Спасибо за всё.

Ванна не помогла. Я заставила себя просидеть в воде минут сорок, но всё это время у меня было ощущение, что стены давят, а я нахожусь в коконе, из которого не выбраться и который душит и душит. Когда же вышла, оказалось, что сын уже расстелил для меня свою постель, а сам разобрал кресло рядом, чтобы спать неподалёку.

- Поместимся вдвоём, - решила я, подходя к его кровати. - Сейчас только переоденусь, а ты - в душ. И станем укладываться.

Забота сына творила удивительные вещи. Мне удалось уговорить себя сосредоточиться только на том, что есть сейчас - сон, приближающаяся ночь, завтрашние утренние хлопоты. Это отвлекало.

- Хорошо, - согласился Иван и добавил: - Я быстро.

Он скрылся в ванной. Я же, надев простую пижаму, юркнула под одеяло и закрыла глаза. Иван устроился возле меня минут через десять. Накрыл меня до подбородка, примостился рядом. Я обняла его одной рукой и мне стало ещё легче. Всё то, что было важным, оставалось со мной.

А с остальным я как-нибудь разберусь. Иначе и быть не может.

7. 7

Меня разбудил аромат кофе. Вчера ночью я буквально провалилась в забытьё - видимо, сказывался стресс, который мне устроили Кристина и Илья. Сновидений не было, но я ощущала себя так, словно барахтаюсь в вязкой субстанции, которая облепила меня со всех сторон.